Похититель разума

Он коротко кивнул, подошел к трупу и вынул свой нож. Вытерев кровь о кожаные штаны, едва просматривающиеся под тряпками, когда-то служившими одеялом или пончо, он засунул нож обратно к себе в башмак. Больше ничего не сказав, он двинулся прочь.

– Постойте! Кто вы? – крикнула ему вслед Мейгри. – Откуда вы... Почему...

Но он исчез, растворившись среди камней так резко и внезапно, словно превратился в невидимку.

– Благодарю вас, – довольно запоздало прошептала Мейгри.

Ее затрясло. Лучевое ружье, казалось, потяжелело в десятки раз; она чуть не уронила его.

– Прекрати, дура! Не время раскисать.

Но оказалось, что ей трудно сдвинуться с места, трудно оторвать завороженный взгляд от четырех трупов. Женщина лежала на спине, устремив незрячие глаза на поднимающийся к небу дым; особой разницы в выражении мертвых глаз и тех же глаз, когда женщина еще была жива, Мейгри не заметила. Что-то шевельнулось в памяти Мейгри; чья-то рука пыталась отдернуть плотный, тяжелый занавес, закрывавший воспоминания.

– Где-то я видела похожие глаза...

Но воспоминания так и остались в тени, оставив лишь дымный смрад, огонь и смутное чувство страха, из-за которого она никогда не пыталась проникнуть глубже.

А Саган приближался.

Мейгри обошла вокруг вездехода с ружьем на изготовку, осмотрев все вокруг. Никого и ничего. Смахнув пепел от черного одеяния, она забралась в вездеход и проверила бомбу, лежавшую на сиденье. Хрусталь безмятежно искрился в лучах тошнотворно зеленых ласкарских сумерек.

Мейгри осторожно извлекла маячок и бросила его на труп одного из адонианцев. Оме поначалу решит, что его план удался: вездеход выведен из строя. Потом он начнет беспокоиться, почему не возвращаются его люди. А кто будет волноваться насчет этих четверых... или того, другого...

Мейгри тряхнула головой.

Саган приближается.

Она наладила управление вездехода, объехала догорающий заправщик и помчалась по шоссе. Вдали показался Форт-Ласкар.

– Господи, дай еще немного времени. Самую малость...

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

О Боже, я бы мог замкнуться в ореховой скорлупе и считать себя царем бесконечного пространства, если бы мне не снились дурные сны.

Уильям Шекспир. Гамлет. Акт II, сцена 2

– Господи! Таск! Что это? – Нола перекатилась в спальном мешке и вцепилась в наемника, свернувшегося рядом с ней.

Таск со стоном натянул край мешка себе на голову.

– Это малыш. Кошмары у него. У него это уже было на Вэнджелисе после боя.

По космоплану прокатился очередной вопль. Дайен выкрикивал бессвязные слова, тяжело дышал, словно бежал на длинную дистанцию.

– Сходи к нему, – приказала Нола, тряся Таска за обнаженное плечо.

– Ты к нему сходи, – промычал наемник в подушку. – Женщины... лучше... успокаивают, нянчат.

– Не могу, Таск, – шепнула Нола, отодвигаясь и глядя в темноту. – Я... я его боюсь.

Снова крик.

– Закрой глаза! Почему они на меня так смотрят? Закрой глаза! – Дайен судорожно глотнул воздух.

– А я не боюсь? Ладно, иду. Пожалуй, придется, если я собираюсь хоть немного поспать. Какого черта ты вылезла из этой штуки?

В попытках выбраться из мешка Таск слишком резко встал и ударился головой о консоль, под которой они с Нолой спали. Ругаясь на чем свет стоит, он выполз и нащупал лампу. Когда он ее включил, он снова начал ругаться, поскольку резкий свет больно ударил по глазам.

– Эй, малыш! Не волнуйся! – крикнул Таск и босиком побрел в тесную каютку для пилота. Покрутив лампой, он обнаружил койку, оказавшуюся просто полкой, убирающейся перед боем.

Дайен, весь в поту, сидел в постели с открытыми глазами, глядя прямо в темноту, безумно размахивая руками.

– Закрой глаза! – кричал он как в бреду, хватая воздух. – Закрой их, закрой, закрой, закрой их...

Таск присел на край койки.

– Малыш...

Издав вопль, от которого у Таска волосы дыбом встали, он с необычайной силой схватил наемника за плечи.

– Дайен! Черт возьми! Отпусти. Да проснись же! Крепко зажав подбородок юноши, Таск стал трясти ему голову вперед-назад.

Дайен стал вырываться. С широко раскрытыми в ужасе глазами он потянулся к горлу Таска. Наемник уронил лампу на палубу, и она покатилась по неровной поверхности, отбрасывая тени, напоминающие пляску ведьм. Дайен вдруг заморгал, посмотрел на Таска в неровном свете, всхлипнул и обмяк на руках у наемника.

Вздохнув, Таск прижал юношу к себе, взъерошив его взмокшие от пота волосы.

– Все хорошо, – сказал он, неуклюже поглаживая трясущиеся плечи. – Это сон.

– Прости.

Дайен выпрямился. Лицо его было белым от яркого света, а волосы приобрели бронзовый оттенок. Голубые глаза были окружены фиолетовыми тенями, а прокушенные губы кровоточили.

– Прости. Иди спать. Такого больше не будет.

Он лег на пустую койку; подушка валялась на полу. Подняв лампу, Таск взглянул на цифровые часы, показывавшие разное время: космическое время, время на конкретной планете...

– Черт, поздновато снова ложиться. Уже вечер по ласкарскому времени.