Похититель школьных завтраков

– Нет, смеяться мне совсем не хочется. Я пыталась дозвониться тебе в полседьмого, в четверть девятого, потом еще…

– Ливия, я же объяснил тебе, что забыл…

– Обо мне! Ты просто забыл обо мне. Вчера я тебя предупреждала, что буду звонить в половине восьмого, чтобы решить…

– Ливия, я тебя предупреждаю. Собирается дождь и ветрено.

– И что?

– Ты знаешь, что. У меня в такую погоду плохое настроение. Мне бы не хотелось, чтобы слово за слово…

– Я поняла. Больше не буду тебе звонить. Если хочешь, звони сам.

– Монтальбано? Как дела? Доктор Ауджелло мне все доложил. Это дело, бесспорно, будет иметь международный резонанс. Вам так не кажется?

Застигнутый врасплох, он совершенно не понимал, о чем говорит начальник полиции. И предпочел со всем соглашаться.

– Да, да, конечно.

Международный резонанс?!

– Так или иначе, я распорядился, чтобы доктор Ауджелло посоветовался с префектом. Случай, так сказать, из ряда вон выходящий.

– Да-да.

– Монтальбано, вы себя хорошо чувствуете?

– Отлично, а что?

– Нет, ничего, просто мне показалось…

– Немного голова болит, вот и все.

– Сегодня какой день?

– Четверг, синьор комиссар.

– Послушайте, не хотите в субботу прийти к нам на ужин? Жена приготовит спагетти с чернилами каракатицы. Пальчики оближете.

Спагетти с чернилами каракатицы! В таком настроении он бы проглотил их целую тонну. Что за международный резонанс?!

Он втащил Фацио в свой кабинет и прижал к стене.

– Кто-нибудь соизволит сообщить мне, что за чертовщина у нас происходит?

– Доктор, не стоит накидываться на меня только потому, что на улице ветер. Рано утром, прежде чем предупредить доктора Ауджелло, я пытался вас разыскать.

– С помощью Катареллы? Если ты пытаешься найти меня по важному делу с помощью Катареллы, значит, ты осел. Ты прекрасно понимаешь, что от него толку не добьешься. Что произошло?

– На судно из Мазары, которое, как говорит капитан, рыбачило в нейтральных водах, напал тунисский катер и выпустил автоматную очередь. Судно передало сигнал полиции и нашему катеру «Молния», затем ему удалось скрыться.

– Молодец.

– Кто? – спросил Фацио.

– Капитан судна, который, вместо того чтобы сдаться, отваживается бежать. Ну а дальше что?

– Очередью убило одного члена экипажа.

– Из Мазары?

– И да, и нет.

– То есть?

– Он тунисец. Говорят, работал официально, и с документами у него все в порядке. Там почти все экипажи смешанные. Во-первых, тунисцы – отличные работники, а во-вторых, если судно остановят, со своими они сумеют договориться.

– Ты веришь, что судно рыбачило в нейтральных водах?

– Я? Что, я похож на идиота?

– Алло, доктор Монтальбано? Говорит Марнити, из управления начальника порта.

– Да. Слушаю вас, майор.

– Я по поводу этого неприятного происшествия с убийством тунисца на мазарском рыболовецком судне. Сейчас я расспрашиваю капитана о точном местонахождении судна, когда было совершено нападение, и о том, как именно развивались события. Потом он зайдет к вам в комиссариат.

– Зачем? Разве его уже не допросил мой заместитель?

– Допросил.

– Ну тогда нет необходимости, чтобы он сюда заходил. Спасибо за любезность.

Его пытались втянуть в эту историю за волосы.

Дверь распахнулась с такой силой, что комиссар подскочил на стуле. На пороге появился взбудораженный Катарелла.

– Прошу извинения за этот стук, дверь как-то у меня из рук вылетела.

– В следующий раз, если зайдешь таким манером, я тебя пристрелю. В чем дело?

– Дело, собственно, в том, что вот нынче, то есть только что, позвонили насчет человека в лифте.

Изящная бронзовая чернильница просвистела мимо лба Катареллы и со страшным грохотам врезалась в дверь. Катарелла пригнулся, прикрыв голову руками. Монтальбано в ярости стал пинать ногами письменный стол. В кабинет вбежал Фацио, держа руку на кобуре:

– Что это было? В чем дело?

– Спроси сам, пусть этот кретин тебе расскажет, кто там застрял в лифте. Может, вызвать пожарных? Только сначала убери его отсюда, я больше слышать его не могу.

Через секунду Фацио вернулся.

– В лифте обнаружен труп, – поспешно выпалил он, опасаясь, что в него тоже запустят чернильницей.

– Косентино Джузеппе, охранник, – представился человек, дежуривший у открытой кабины лифта. – Это я обнаружил бедного синьора Лапекору.

– А что это зевак не видно? – удивился Фацио.

– Я их отправил по домам. Здесь все меня слушаются. Я живу на седьмом этаже, – не без гордости заявил охранник, одергивая форменную куртку.

Интересно, подумал Монтальбано, что сталось бы с авторитетом Джузеппе Косентино, живи он не на седьмом этаже, а в подвале.