Похититель снов (СИ)

Голова закружилась. Вот это открытие! Наверное, самая важная находка за последние двести лет, да что там двести, — за тысячу лет! Жизнь на Марсе! Он, доктор Спенсер Рестон, открыл на Марсе жизнь. Теперь никакого сомнения не осталось: когда-то Марс был домом для чего-то более значительного, чем светящиеся водоросли. Существо, оставившее этот отпечаток, прямоходящее, как человек, возможно, оно и думало, как человек, сознавало себя.

Последствия его открытия невозможно представить. Нечего и пытаться. Лучше приглядеться. Понятно, что отпечаток оставлен много веков назад. Нужно же время, чтобы глина превратилась в камень. А если бы он не окаменел, то давно бы превратился в пыль, как, наверное, все прочие предметы марсианской цивилизации.

Спенс размышлял. Отпечаток вовсе не обязательно должен принадлежать обитателю Марса. С тем же успехом он мог принадлежать случайному гостю вроде него самого. Ну и что? Это нисколько не умаляет значение его открытия. Тут мысли Спенса споткнулись. Слишком мало информации. Действительно, неизвестно, кто и когда здесь побывал. А всякие предположения… Не дело ученого спекулировать фактами. Да, отпечаток — вещь необычная, но сказать что-нибудь определенное можно лишь после детального изучения, после ответа на вопросы, как он здесь оказался, когда это случилось, кем могло быть подобное существо. А для этого нужны факты, иначе никакую теорию не построишь. Одного отпечатка мало. Нужны хотя бы кости, или какие-нибудь другие артефакты — любой из обычных археологических объектов.

А сейчас он смертельно устал… Спенс сложил руки на груди и уснул возле отпечатка с мыслями о краснокожих марсианах, беспечно прогуливавшихся по местности, заваленной красной пылью. Во сне он даже разговаривал с ними, просил. чтобы его отвели к самому главному…

Проснулся он от боли в животе. Горло немилосердно драло, во рту образовалась какая-то липкая пленка, весьма противная на вкус. Язык распух и не годился для членораздельной речи. Он слышал о людях, умирающих от жажды в пустыне, у них тоже распухали языки, чернели и в конце концов душили их. Похоже? — спросил он себя.

Спенс с трудом встал. Голова кружилась. Перед глазами плыли черные точки. Голод стал главной потребностью, а жажда — вездесущим огнем. Он знал, что скоро последует обморок. И он последовал. После нескольких падений он решил больше не пытаться встать.

Может, стоит вернуться в тоннель за дверью. Там много водорослей… Не годятся ли они в пищу? Но с таким же успехом они могут оказаться ядовитыми. Тогда первый же глоток приведет к мучительной смерти. Ведь смерть от отравления обычно бывает мучительной?

Нет уж. Лучше выбрать сценарий помягче. Но таких как раз и не усматривалось.

Спенс решил, что если не найдет воды к тому времени, когда его снова сморит сон, тогда он вернется к двери и все-таки попробует съесть немного водорослей, а там будь что будет. Все равно к тому времени сил почти не останется, а значит, можно будет рискнуть. Но не раньше.

Он снова на четвереньках начал подниматься по штреку и уже через несколько метров попал в здоровенную подземную полость. Здесь можно было ходить, расправив плечи и подняв голову.

Вскоре он с радостью заметил, что мучавший его голод утих. Он чувствовал себя чистым внутри, никакой тяжести в пустом желудке, в теле даже ощущалась некоторая энергия.

Спенс знал, что такое бывает при лечебном голодании. Медики знают. Грех не воспользоваться этой возможностью. Спенс даже чувствовал некоторый эмоциональный подъем. За неимением лучшего определения, он решил назвать его духовным подъемом.

Он распрямился, и не торопясь, с остановками пошел вперед между толстыми каменными колоннами, похожими на стволы окаменевших деревьев. Сначала он удивился, но потом понял, что колонны, как и поверхность каменной двери не содержат в себе ничего сверхъестественного, и такое можно найти в любой пещере. Просто марсианские сталагмиты немного отличаются от земных. Но росток подозрения уже проклюнулся глубоко в сознании: а вдруг они все-таки искусственные? Нет уж, лучше пока об этом не думать, слишком далеко могут завести подобные подозрения.

Он постарался отогнать эти мысли, но из глубины сознания выплыло словечко: «вторжение». Оно пришлось вполне к месту. Он чувствовал себя человеком, посягнувшим на частную территорию. Грабителем, осквернившим гробницу фараона. Он вообразил, что в любой момент из-за ближайшей колонны выступит шеренга воинов с копьями. В видениях мелькали лошади, украшенные перьями, колесницы, проносящиеся по площади, а инопланетяне со всех сторон орали вполне по-земному: «Вор! Грабитель могил! Осквернитель!»

Он понимал, что видения вызваны критическим состоянием организма. Вернулось ощущение жажды. Того крошечного количества воды, которое ему удалось зачерпнуть со дна тоннеля, было явно недостаточно. Ему нужна вода.

Он надеялся отыскать следы того потока, что смыл его в туннель. На Марсе была вода; может быть, не так много, но была. Он же видел. Надо просто снова ее найти. Эта мысль стала для него главной.