Похититель Солнца (СИ)

В этот раз великий магистр оказался дома. Этас вежливо поздоровался с ним и, как только дверь закрылась, встал на цыпочки и потянулся за поцелуем, старательно держа руки при себе. С замиранием сердца ждал реакции. Архимаг Роммат не иначе как из вредности помучил его пару мгновений неизвестностью, а потом поцеловал, наконец, по-настоящему: обняв за талию, запустив одну руку ему в волосы. Этас успокоился, если так можно назвать состояние эльфа, который уже готов отдаться прямо здесь, у порога.

В тот день они впервые занимались именно сексом, а не чем-то его имитирующим. Запрет на прикосновения отменен не был, и о какой-то особой страсти со стороны архимага Роммата речь не шла. Но немного ласки рыжему перепало, а атмосфера в целом была совершенно другой. Это совсем не походило на насилие, и меньше всего Этасу хотелось, чтобы близость скорее закончилась. Он едва сдерживал стоны и желание податься навстречу скользящей по его телу ладони. Рыжий опасался, что всегда уравновешенный и полностью держащий себя в руках великий магистр ожидает такого же поведения и от него, и несдержанность покажется ему отталкивающей. Но когда в постели не разрешается делать ничего, только ждать прикосновений и наслаждаться тем, что дают, сдерживаться еще сложнее. Интересно, обхватить его ногами за талию – это будет считаться запрещенным прикосновением? Рыжий решил пока не рисковать, проверяя.

Этас подумал, что прошлые две встречи были какой-то проверкой, и он ее, получается, прошел. Проверкой на серьезность намерений или (а, правда, логично же!) на терпение и способность выносить отвратительный характер великого магистра в моменты худших его проявлений.

На прощание Этас, не собираясь отступать с отвоеванных позиций, потребовал поцелуй снова. Выразительный взгляд великого магистра подсказал ему, что он уже опасно близко подошел к границам дозволенного, поэтому рыжий даже спрятал руки за спину, сцепив в замок, чтобы уж точно не нарваться, забывшись и попытавшись обнять архимага Роммата во время поцелуя.

Вернувшись в Даларан, Этас старался не светить радостной улыбкой на весь син’дорайский квартал. Старательно отбивался от настойчивого предложения Хатореля позвать Алессо в Квель’Талас на масштабную вечеринку известного своей эксцентричностью лорда Салтерила. Магистр все-таки расстался с Аурозалией и требовал как следует отпраздновать возвращение ему статуса совершенно свободного эльфа. Возражения Этаса, что он сам теперь не заинтересован в том, чтобы напиться и перетрахаться с кучей народа, Хаторель воспринял как признак серьезности отношений своего друга с квел’дорайской жрицей.

- Вот сам и приглашай ее к Салтерилу! – воскликнул рыжий, устав объяснять, что не хочет идти ни один, ни с Алессо, ни с кем-либо еще.

Хаторель не угомонился, более того, невероятно убедительно изобразил из себя то ли ревнивого супруга, то ли строгого папочку. Этасу пришлось торжественно поклясться Солнечным Колодцем, собственным магическим резервом и даже рыжими волосами, что он не крутит роман с Халдароном.

- Смотри, рыжий. Узнаю, что соврал – выпью всю твою ману и перекрашу тебя ночью в серебряный, - пригрозил магистр и, вроде бы, поверив, успокоился.

Из Элун’арана тем временем пришли новости весьма неожиданные. Группа Рыцарей Крови под предводительством леди Лиадрин решила отречься от Солнечного Скитальца и, судя по всему, Квель’Таласа вообще. И не придумала ничего лучше, чем объявить об этом прямо во дворце, встретившись с принцем лично. Если верить слухам, то они вообще заявились туда в боевых доспехах и при оружии, но рыжий поначалу счел это домыслами, уж больно неправдоподобный идиотизм. Бунтовщиков, естественно, посадили под арест, их ждал суд и, хоть формулировка обвинения пока не была оглашена, но скорее всего, изгнание.

Этас послал вестника Осселе, чтобы выяснить подробности от самого близкого к зачинщикам событий лица, и не забыл поблагодарить ее за предупреждение не связываться с еретичкой. Конечно, даже будь Лиадрин его духовной наставницей, ему бы все равно никакие допросы не грозили, но меньше всего рыжему был нужен скандал вокруг своего имени. Н-да… А он еще думал, что Сепетрия из вредности или зависти с ней враждует.

Глава Рыцарей Крови нередко бывала в Шаттрате и была ученицей наару А’дала, так что, вполне вероятно, поддерживала дружбу с Кадгаром. Не имел ли отношения к этой идиотской выходке талассийских паладинов он, прямо объявивший на Совете, что не оставит затею помешать союзу Даларана и демонического принца?