Похититель вечности

— Он самый, — сказал он. — Фамилия вертелась у меня на языке, потому что она была такая же, как у того парня, которого мы разруливали пару месяцев назад. Он еще загнулся от передоза, а ты впутался.

— То был его отец, — изумленно сказал я. — И мы познакомились не на вечеринке — мы познакомились на похоронах его отца. Боже правый!

— Ну, это он так написал.

— И я никогда не предлагал ему послать что–либо тебе. Это ненормально. Я припоминаю, он говорил, что пишет какой–то детектив или что–то в этом роде. Какой–то телесценарий. Почему–то всплыло твое имя, но мне и в голову не могло прийти, что он в самом деле тебе что–то пошлет.

Томми пожал плечами и выключил лампочки — мы собиралась пойти на ланч.

— Ничего страшного не случилось, — беспечно сказал он. — Как я уже сказал, я все равно вернул ему сценарий.

— Все же странно, что он его послал, — сказал я. — Даже как–то бестактно. Клянусь, я не предлагал ему это сделать.

Томми засмеялся.

— Ерунда, правда, — ответил он. — Забудь. Лучше расскажи мне, — продолжил он, меняя тему, — что у тебя нового?

Теперь уже рассмеялся я.

— Ну, — сказал я. — Ты не поверишь, с кем я должен встретиться и кого я собираюсь очаровать до упаду на следующей неделе.

Глава 16 ТЕРЯЯ ДОМИНИК

Нат Пепис не был хорош собой, но по тому, как он себя держал, становилось ясно, что он чрезвычайно доволен — как своей внешностью, так и положением в мире. Он выступал павлином, неестественно выбрасывая вперед ноги, шея при этом вихлялась из стороны в сторону, как у отощавшего индюка. Нат приехал в Клеткли–Хаус во вторник днем, один — он так гнал свою лошадь по дорожке, что когда остановился перед нами у конюшни, бедному созданию пришлось собрать все оставшиеся силы, чтобы не рухнуть. Чертов дурак мог свалиться с нее и наверняка сломал бы себе шею, а на лошадиной морде нарисовались такие удивление и боль, что мне стало жаль скотинку. Хоть я никогда прежде не видел Ната, Джек уже успел забить мне голову своим презрением к этому человеку, и я сразу же проникся к нему отвращением.

Моросил дождь; спрыгнув с лошади, Нат посмотрел в небеса, будто холодный взгляд на небо мог рассеять облака над головой. Я смотрел, как он медленно и беззаботно идет к нам, принюхиваясь так, словно лично владеет воздухом и радуется возвращению в Клеткли, чтобы предъявить на него свои права. Ростом он был ниже и Джека, и меня — вместе с сапогами для верховой езды в нем было не более пяти футов и семи–восьми дюймов, — и хотя это был всего лишь двадцать первый его день рождения, его длинные каштановые волосы уже выпадали пучками, обнажая череп. Лицо было усеяно шрамами от подростковых прыщей, а глаза — глубокого синего цвета — первыми приковывали внимание в его лице: возможно, его единственная привлекательная черта. Под носом его красовались тонкие усики, которые он беспрестанно приглаживал, точно опасался, что они могли на скаку отвалиться.

— Привет, Колби, — сказал он, даже не поглядев на меня и подходя к Джеку, который на миг перестал чистить стойла, оперся на вилы и прищурился со скрытой неприязнью. — Трудишься, а?

— Моя фамилия Холби, мистер Пепис, — холодно ответил Джек. — Джек Холби. Помните?

Нат пожал плечами и снисходительно ухмыльнулся. Они были совершенно разными: Джек — высокий, сильный, красивый, его светлые волосы блестели на солнце, а тело выдавало жизнь на свежем воздухе; Нат же был всего этого лишен. Цвет лица землистый, телосложение хрупкое. Любому было ясно, кто из этих двух парней, почти ровесников, трудился всю свою юность, а кто — нет. Зная о неприязни Джека, я подумал, отчего Нат держится столь самоуверенно; ведь в любой стычке между ними мог быть только один победитель. Но я вспомнил о заветной мечте Джека — он хотел улучшить свою жизнь, и если раболепие перед ничтожеством вроде Ната Пеписа могло помочь воплотить эти мечты в жизнь, у него доставало силы характера, чтобы сейчас с этим смириться.

— Не могу же я запомнить имена всех мужчин, женщин и детей, работающих на меня, так ведь, Холби? — жизнерадостно спросил Нат и добавил: — Человек с моим положением, то есть.

— И что с того? Учитывая, что я не ваш работник, правда? — спросил Джек, сохраняя вежливый тон, хотя слова его были дерзки. — Жалованье мне платит ваш отец. Он же дает деньги и вам, полагаю.

— Да, а кто, по–твоему, делает все, чтобы у него по–прежнему водились деньги в сундуках на ежемесячные расходы? — спросил Нат с широкой ухмылкой, поворачиваясь ко мне, — возможно, потому, что не желал вступать в перепалку с прислугой через секунду после приезда. Я не ведал, о чем эти двое говорили между собой в прошлом, но точно знал одно — и этот парень тоже: Джек не из тех, кто станет церемониться с Натом Пеписом.

— Так, — сказал он, изучая меня с головы до ног и слегка присвистывая, словно пытался понять, нравится ему то, что он видит или нет. — А ты, черт возьми, кто такой?