Похититель жизней

Это был жидкий огонь со вкусом гнилой картошки. Пустой желудок Лисила протестующе взвыл и от судороги едва не вывернулся наизнанку. Матросы снова дружно заржали, и один из них, белобрысый юнец, пододвинул Лисилу пустой ящик.

— Дрянь, но притерпеться можно, — добродушно заметил он, тасуя карты. — Играешь в «пять ножей»?

Лисил освоил «пять ножей», когда Малец был еще бестолковым щеночком и оставлял лужи на полу.

— Играл когда-то, да все перезабыл, — сказал он. — Напомните-ка мне правила.

Его просьбу охотно исполнили, и он опять, хватил солидный глоток из бурдюка.

Первый кон он проиграл намеренно, да и ставка была небольшая, а когда Лисил снова хлебнул из бурдюка, ему и в самом деле полегчало. Теперь матросское пойло уже не так обжигало горло, да и желудок не выворачивало наизнанку. В голове прояснилось, и Лисил вдруг отчетливо понял: наплевать ему, что Магьер хотела выставить его из каюты. Вот еще, нашел из-за чего огорчаться!

С этой мыслью он сделал еще один глоток.

Второй кон Лисил выиграл, обставив все так, словно ему просто повезло. Никто вроде бы ничего не заподозрил, и одноухий матрос снова сунул ему бурдюк. Лисил прекрасно знал, что во время игры пить негоже, но все-таки пойло хоть как-то облегчало тошноту. В конце концов, его только что вышвырнули из собственной каюты. Разве он не вправе вознаградить себя за это унижение?

Голова у него пошла кругом, и на пятом кону ему сдали сплошь паршивые карты.

Лисил решил блефовать и даже прибавил в банк несколько монет, чтобы выигрыш казался противникам соблазнительней. Белобрысый юнец ответил и забрал половину денег, которые дала Лисилу Магьер.

«Ничего, — подумал Лисил. — Отыграюсь».

И он снова приложился к бурдюку.

* * *

Малец дремал на полу, а Магьер, вытянувшись на нижней койке, все ломала голову над выходкой Лисила. Его, конечно, измучила морская болезнь, но все же он никогда не был склонен к бурным ребяческим обидам. Рявкнуть на нее и выскочить, хлопнув дверью, — это было совсем не в его духе. Обычно Лисил спорил и препирался до тех пор, пока у Магьер не возникало жгучее желание затолкать ему в глотку надежный кляп.

Магьер даже хотела броситься за ним следом, но почти сразу передумала. Может, Лисила пугает предстоящая схватка с вампирами и он из гордости не хочет в этом признаться? Эту мысль она отбросила почти сразу. Лисил никогда не боялся того, с чем он мог сразиться.

Магьер отстегнула саблю, положила ее на пол рядом с Мальцом. Пес уставился на нее прозрачными, глубоко несчастными глазами.

— Да ладно тебе! — буркнула она. — Он просто сам не свой от морской болезни. Доберемся до Белы — и снова все будет в порядке.

Магьер перевернулась на спину, стараясь не слушать настойчивых нашептываний внутреннего голоса: «Лисил знает, чувствует, что ты его избегаешь…»

Чепуха! Лисил просто терпеть не может, когда его опекают. Покуда он оправлялся от ран, Магьер возилась с ним, точно с малым ребенком, — и ему это изрядно надоело. С чего бы еще он в последний месяц регулярно исчезал по утрам? Должно быть, ему просто нужно было побыть одному, без ее назойливой опеки.

Каюта была так тесна, что в тусклом свете одинокого фонаря Магьер могла различить только выгоревшие добела доски верхней койки. Она хотела было задуть фонарь, но потом решила, что не стоит, — вдруг Лисил вернется. Магьер поворочалась, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее на старом, сплющенном и жестком тюфяке, и нехотя прикрыла глаза.

И с какой стати, собственно, Лисилу вдруг захотелось вина? Столько времени после победы над вампирами он и капли спиртного в рот не брал — даже в ночь торжественного открытия таверны.

Магьер с силой зажмурилась, старательно изгоняя из головы мысли о своем раздражительном напарнике. Сон — лучшее лекарство, а утро все исправит, утро вечера мудренее. Так любила говорить тетка Бея, и порой она даже оказывалась права. От жесткого тюфяка затекла спина, а потому Магьер снова повернулась на бок и в который раз попыталась забыться желанным сном.

Пес, дремавший на полу, негромко заворчал.

— Заткнись, — пробормотала Магьер. — Мне и без твоего ворчанья никак не заснуть.

Она подумывала уже о том, чтобы встать и пойти за Лисилом, — но тут дверь каюты, тихонько скрипнув, отворилась. «Вернулся», — подумала Магьер и вдруг испытала огромное облегчение. Хорошо бы он согласился забраться на верхнюю койку и хоть немного поспать… Она села на койке, готовясь предложить Лисилу именно такой разумный выход.

И окаменела от изумления.

Оборванный грузчик, один из тех троих, что вместе с Лисилом и Магьер поднялись в Миишке на борт шхуны, уставился на нее с не меньшим изумлением. В руке у него был нож.

Должно быть, он полагал, что Магьер спит или вовсе ушла из каюты, и тогда он без помех пошарил бы в дорожном сундуке. После того как в Миишке сгорел принадлежавший Рашеду пакгауз, очень многие безработные, отчаявшись, свернули на кривую дорожку.

Но тут же Магьер сообразила, что этот человек даже ни секунды не озирался в поисках сундука, — он смотрел на нее, только на нее.