Похитители бриллиантов

У Альбера эти слова пробудили надежду. Быть может, решил он, Александр сумел ориентироваться и пуститься в сторону водопада Виктория и взял чернокожих проводников. А быть может, он ранен или, попросту, устал и нанял носильщиков. Но ведь, в конце концов, разве все три приятеля по условились, что, если что-нибудь непредвиденное разлучит их, каждый должен, не теряя времени, продвигаться к цели экспедиции?

Правда, Александр, как человек крайне осмотрительный, пунктуальный и четкий, должен был бы оставить хоть что-нибудь, что говорило бы о его пребывании здесь и хоть как-нибудь показывало, в какую сторону он ушел. Но, быть может, что-нибудь помешало ему сделать это. Надо было предполагать, что соответствующие приметы и указания скоро будут обнаружены в другом месте.

Итак, решили идти на север, следуя течению реки. Черные лодочники обязательно должны были сделать где-нибудь привал — на одном берегу или на другом.

Немного времени прошло с той минуты, как тронулись в путь, и вот оба негра начали проявлять беспокойство.

— В чем дело? — спросил Альбер, пристально вглядываясь в листву.

— Цеце, вождь! Цеце! Надо удирать поскорей! Надо уйти от воды, иначе погибнут лошади…

Альбер уже не раз слыхал об этом страшном насекомом, и слова проводника заставили его вздрогнуть. Кавалькада действительно вся была окутана густым роем назойливых мух, с жужжанием впивавшихся в лошадей.

Бежать из этих проклятых мест!.. Да, но это значит оставить тот единственный путь, по которому должен был проследовать Александр! Оставаться? Но это значило потерять лошадей. А ведь только лошади могли состязаться в быстроте с пирогами чернокожих!..

И наконец, все равно поздно: минуты не прошло, и каждая лошадь была искусана этими проклятыми насекомыми более чем в ста местах, а каждый укус смертелен.

Что делать? Как быть, когда обрушивается новый удар судьбы? Пройдет двое или трое суток, быть может, каких-нибудь двенадцать часов, и несчастные животные падут, а помочь им невозможно.

Из всех бесчисленных насекомых, живущих в Южной Африке, между английскими владениями в Капе и экватором, самым опасным несомненно является цеце. До такой степени, что даже туземцы либо уходят из тех мест, либо отказываются от занятия скотоводством.

Человеку нечего бояться яда, который цеце выделяет. Ее укус отличается тем, что он безвреден для человека и диких зверей. Не собака, лошадь, бык

— эти первейшие помощники путешественника и колониста — погибают сразу. И чем здоровее животное, тем быстрее наступает роковая развязка.

Цеце жала не имеет. Неуловимое количество яда, который она выделяет, содержится в железе, находящейся у основания ее хоботка. Когда ей нужна пища, она с быстротой стрелы летит на замеченное ею животное, вонзает, как это делает комар, хоботок в его мышцы и скоро улетает, разбухшая от крови. На месте укуса остается еле заметная краснота и легкий зуд.

Как я уже сказал, человек, дикие звери и — странная вещь! — теленок в период кормления молоком матери абсолютно нечувствительны к укусу цеце.

Что касается быка, то, если он истощен от переутомления и недоедания, признаки отравления проявляются лишь спустя несколько дней. Начинается обильное выделение слизи из глаз и ноздрей, и под нижней челюстью образуется опухоль. Бык быстро худеет, можно сказать — тает на глазах: мускулы увядают, начинается понос, животное перестает есть, становится похожим на скелет и погибает. А если бык в теле, то признаки отравления появляются с почти молниеносной быстротой.

Спустя каких-нибудь несколько часов после укуса у животного начинается головокружение, как если бы головной мозг пострадал у него в первую очередь. Бык начинает кружиться на одном месте, жалобно мычит, слепнет и погибает спустя двенадцать — пятнадцать часов.

Вскрытие показывает полный распад всех тканей и органов. Мышцы становятся вялыми; жир жидким, как растительное масло, сердце дряблое, как пустой пузырь, печень бледно-желтая и расползается в руках. Короче, кто своими глазами не видел, какие разрушения производит этот еле заметный укус, тот никогда не составит себе о них никакого представления.

Собака и лошадь обнаруживают те же признаки, и распад организма протекает у них в такой же форме. Из всех домашних животных одна только коза пользуется той же привилегией, что и человек и дикие звери. Этим и объясняется, что коза — единственное домашнее животное, встречающееся у многих племен, живущих на берегах Замбези, где цеце является подлинным бичом всех других пород.