Похитители бриллиантов

– Я не об этом говорю. Со мной однажды случилась неприятность. Я не хотел тебе даже и рассказывать, но сегодня она мне как-то очень уж отчетливо припомнилась, и все из-за этих ночных сновидений. Когда мы уходили из Нельсонс-Фонтейна, я потерял медальон с портретом Анны. Не знаю, где, в каком именно месте и в какую минуту я его потерял. Возможно, когда мы были в фургоне у того торговца. Так или иначе, но на другой день, когда я захотел взглянуть на портрет моей любимой – украдкой, поскольку любовь моя скромна, – я увидел, что цепочка оборвана, а медальона нет.

– Конечно, – мягко сказал Александр, – это большая потеря, я не буду спорить. Однако, дорогой мой Альбер, ты потерял только портрет. А ведь оригинал остался, и он возместит тебе твою потерю. Конечно, это досадно и грустно, но ведь эта беда поправима, и с ней можно примириться.

– Я и примирился. Не ребенок же я, черт возьми! Однако поверь, несмотря на все успокоительные слова, которые мне подсказывает рассудок, я не могу побороть мрачные предчувствия в отношении Анны.

– Вполне естественный результат разлуки.

– Хочу так думать. Но сегодня ночью я видел Анну. Она умоляла помочь ей, у нее был такой душераздирающий голос, она так страшно кричала, что я проснулся весь в поту. Я был как сумасшедший. У меня стучало в висках, теснило в груди… И тут появляется Жозеф, и у него тоже расстроенный вид. Оказывается, что ровно в ту же самую минуту ему тоже привиделась Анна в каком-то отчаянном положении. Но что это с тобой? Ты так побледнел…

– Ничего. Это со мной бывает… Нервы… – ответил Александр и подумал про себя: «А вдруг они правы? Я не знаю госпожи Анны де Вильрож. Но она жена моего названого брата, и я люблю ее, как сестру. А ведь и мне приснилось, что она переживает страшные затруднения и зовет на помощь…» – Другу же своему он сказал: – Дорогой мой, твоей жене ничто не грозит. Она живет со своим отцом в большом городе, и у нее не может быть иных забот, кроме самых обычных, свойственных для цивилизованной жизни. А что касается нас, то мы должны выполнить определенную задачу. Нам нельзя быть малодушными, надо идти вперед и вперед. Пустыня иногда действует расслабляюще на самых закаленных людей, но это проходит. А мы целых два дня ничего не делаем. Да еще такие переживания. Конечно, это тоже повлияло. Но пора седлать коней и отправляться в путь. Сутки в пути по направлению к тайнику, где лежат сокровища кафрских королей, – и все будет забыто.

– Я, кстати, хотел тебе сказать по этому поводу два слова, пока мы одни.

– Пожалуйста! Его преподобие успешно сбывает свой запас проповедей, а мастер Виль ему помогает, как будто он всю жизнь ничем другим не занимался. Говори, мы с Жозефом слушаем.

– Надо было бы еще раз и самым тщательным образом просмотреть карту.

– Мне это не нужно, я твердо полагаюсь на свою память. У меня в голове все очертания местности: и базальтовая стрелка, и весь островок, расположенный у порогов, и три акации. Все это я могу воспроизвести по памяти.

– А ты, Жозеф?

– Ну, знаете, у меня для таких вещей голова неподходящая! Вот если бы я там разок побывал, то уж второй раз нашел бы это место с завязанными глазами. Вы вперед идите, а я уж пойду за вами по пятам. Покажите мне место издали. Если это вершина крутой скалы, я взберусь, как ящерица. Если надо нырнуть в соленую или пресную воду – пожалуйста. Если надо пуститься в лес – пожалуйста. В чащобе я сориентируюсь не хуже, чем в каштановых рощах на склонах Мон-Капей. В болото – пожалуйста. По болоту я скольжу еще лучше, чем по снегам Канигу. Но чтобы я разбирался в этой черно-белой мазне, в этой тарабарщине, – нет, этого вы от меня не требуйте. Я отказываюсь. Это по вашей части, вас даже латыни учили…

– Ладно, – философски заключил Александр, – ничего не поделаешь. Я вижу, Жозеф относится к топографии враждебно. Тем хуже и для него, и для топографии… Но поскольку мы не имеем в виду расставаться, то это значения не имеет. А теперь послушай моего совета: давай уничтожим эту карту. Бог его знает, что может случиться. Мы можем заболеть, нас могут ранить или захватить в плен, а этот документ не должен попасть в чужие руки.

– Если хотите, – сказал Жозеф, – доверьте его мне. В случае опасности я всегда сумею его уничтожить.

– Точно, это идея! На, возьми. И не забывай, что ты держишь при себе все наше богатство.

Сорок восемь часов, которые были нужны на изготовление хопо – огромной туземной ловушки, в которую должны были попасть звери после облавы, – истекли.

Депутация от бушменов пришла в полной военной форме официально пригласить французов. Охота должна была скоро начаться.

Его преподобие и мастер Виль были поглощены своим благочестивым занятием и снова изъявили желание остаться в краале. Александр, Альбер и Жозеф были готовы в одну минуту и пошли с бушменами, которые должны были расставить их на хорошие места и позаботиться обо всех их нуждах.