Похитители грёз

— Давай, — настаивал он. Четырехполосная магистраль, серая и горячая, простиралась перед ними. Солнце зажигало красно-оранжевый капот Камаро, а под ним вяло грохотал полностью форсированный и трагически малоиспользуемый двигатель. Вся ситуация требовала, чтобы кто-то нажал на педаль газа.

— Я знаю, что вы не имеете отношения к уличным гонкам, — кратко сказал Гэнси.

Ноа заржал.

Гэнси не смотрел в глаза ни Кавински, ни пассажиру Кавински, вездесущему Прокопенко. Последний всегда был дружелюбен с Кавински, по типу того, как электрон дружелюбен с ядром, но в последнее время, казалось, получил официальный статус друга.

— Давай, чувак, — просил Ронан.

Адам выдал пренебрежительным сонным голосом:

— Не знаю, с чего ты взял, что выгорит. Свинья загружена пятью людьми…

— …Ноа не в счет, — ответил Ронан.

Ноа воскликнул:

— Эй.

— Ты мертв. И ничего не весишь.

Адам продолжил:

— …у нас включенный кондиционер, и у него, возможно, в его Эво, тоже, так? От нуля до шестидесяти за четыре секунды. Что дает нам: от нуля до шестидесяти за пять? Шесть? Посчитайте.

— Я побил его, — сказал Ронан. Было что-то ужасное в наблюдении распадающейся перед ним гонки. Прямо тут адреналин ждал выплеска. И никто иной, а Кавински. Каждый сантиметр кожи Ронана покалывало от бесполезного ожидания.

— Не на той машине, которая у тебя есть. Не на БМВ.

— На той, — парировал Ронан. — На моей БМВ. Он хреновый водитель.

Гэнси настаивал:

— Бесполезно. Этого не будет. Кавински — гусь.

В другом ряду Кавински потерял терпение и медленно тронулся вперед. Блу увидела автомобиль. И воскликнула:

— Он! Он не гусь. Он засранец.

На мгновение все парни в Камаро замолчали, обдумывая, где Блу могла узнать, что Джозеф Кавински — засранец. Не то чтобы она ошибалась, конечно.

— Видите, — выдал Гэнси, — Джейн согласна.

Ронан уловил отблеск лица Кавински, оборачивающегося на них в солнечных очках. Оценивающего их как трусов. Руки Ронана чесались. Потом белый Митсубиши Кавински умчался вперед, тускнея в слабой белой дымке. К тому времени, как Камаро достиг выезда из Генриетты, от них не осталось и следа. Жар струился по магистрали между штатами, создавая мираж воспоминания о Кавински. Как будто его и не было.

Ронан откинулся на своем месте, борьбу из него словно высосали.

— Ты никогда не желаешь повеселиться, старик.

— Это не веселье, — сказал Гэнси, включая поворотник. — Это проблемы.

Глава 4

Серый Человек не всегда намеревался быть отрицательным героем. По сути, у Серого Человека был диплом о высшем образовании в области, абсолютно не связанной с избиением людей. В какой-то момент он даже написал небезуспешную книгу под названием «Братства в англосаксонских стихах», которая вошла в обязательную программу изучения, по крайней мере, семнадцати курсов в колледжах по всей стране. Серый Человек бережно собрал столько этих курсов для чтения, сколько смог найти, и положил их в папку, наряду с обложками журналов, первыми страницами и двумя благодарственными письмами, адресованными его псевдониму. Всякий раз, когда ему хотелось маленького фейерверка своему сердцу, он доставал папку из подкроватного ящика и рассматривал содержимое, наслаждаясь пивом. Он был уверен в успехе.

Однако что-то столь прекрасное, как Англосаксонская поэзия, было для Серого Человека скорее хобби, чем карьерой. Он предпочел работу, к которой можно было бы подойти с прагматизмом, и которая давала ему свободу читать и изучать, когда ему было удобно. Вот так он и оказался в Генриетте.

Как думал Серый Человек, в конце концов, это была приятная жизнь. После беседы с Декланом Линчем он заехал в «Pleasant Valley. Ночлег и Завтрак» за пределами города. Было довольно поздно, но Коротышка и Патти Ветцель, казалось, не возражали.

— Как долго вы у нас пробудете? — спросила Патти, вручая Серому Человеку чашку с анатомически неправильным петухом на ней. Она посмотрела на его багаж у входа: серый вещевой мешок и серый твердый чемодан.

— Наверное, пару недель для начала, — ответил Серый Человек. — Четырнадцать дней в вашей компании.

Кофе был удивительно ужасен. Мужчина снял с плеч светло-серый пиджак и показал темно-серый свитер. Оба Ветцель глазели на его внезапно показавшиеся плечи и грудь. Он спросил:

— У вас есть что-нибудь более колючее?

Хихикнув, Патти услужливо достала три «Короны» из холодильника.

— Нам не нравится выглядеть, словно пьяницы, но… лайм?

— Лайм, — согласился Серый Человек. На мгновение не раздавалось ни звука, только три понявших друг друга человека взаимно наслаждались алкогольным напитком после долгого дня. Эти трое обнаружили другую сторону молчания верных друзей.

— Две недели? — спросил Коротышка. Серый Человек был бесконечно очарован способом, которым Коротышка произнес эти слова. Самой основной предпосылкой Генриеттовского акцента, казалось, было объединение пяти основных гласных английского языка в четыре.

— Плюс-минус. Я не уверен, как долго продлится контракт.

Коротышка почесал живот.

— А чем вы занимаетесь?

— Я наемник.

— Сложно найти работу в наше время, да?

Серый Человек ответил:

— Мне было бы проще в бухгалтерии.