Похитители красоты

Тем не менее, даже когда Жюдит задирает подол и произносит непристойности, она остается образчиком хорошего воспитания. Распущенность иной раз дается так же нелегко, как и воздержание. Она старается быть развратной, ибо так подобает современной женщине. В настоящий момент, например, она постигает содомский грех, прилежно, как хорошая ученица. Постепенно, вдумчиво, внимательно прислушиваясь к реакциям своего тела в предвкушении блаженства. Ей нравится, когда анальное отверстие раздирают, засаживая с размаху, и она горда тем, что эти зоны у нее оказались чувствительными. Жюдит уже подумывает о лесбосе: все ведь надо испробовать. Она открывает для себя извращения с дотошностью туриста, которому хочется посмотреть все по очереди: Египет, Индию, Мексику. После любви Жюдит божественно, безумно хороша — это свойственно юным девушкам: утомленная, расслабленная, исполненная неги, она кажется недосягаемой, как астероид. Каждый день этой женщине необходимо убеждаться в том, что ей уготована необыкновенная судьба. Она хохочет по любому поводу, и смех ее, заливистый и звонкий, — это ее безоговорочное «да» всему сущему. Есть лица мертвые, застывшие, как маски, закаменелые. Иное дело лицо Жюдит: оно одухотворено, оно живет, дышит. Жюдит до такой степени уверена в своей уникальности и неповторимости, что запросто уродует себя, не сомневаясь, что и такой останется для всех светом в окошке. В браке, который вряд ли долго протянет, она приучилась лгать, всегда до мелочей продумывая, что скажет мужу. Скоро Жюдит станет лгать и любовнику, когда интереса ради заведет еще одного; она живет несколькими жизнями одновременно, и необходимость скрывать свои похождения делает грех особенно сладким. Любопытно, что брать от жизни все советует ей мать, которая, видимо, хочет таким образом прожить вторую молодость; она ходит с дочкой по танцулькам, указывает ей привлекательных, на ее взгляд, парней. Я думаю, Жером, что у нас в руках одна из интереснейших находок за последние годы. Предлагаю именно ей предоставить пальму первенства.

Настала очередь третьего «экземпляра» — это была первостатейная стерва, изумительной красоты мулатка, дочь француженки и камерунца, по имени Лейла. Всегда одетая в брючки, шелковые, льняные или атласные, в жилеты из мягкой шерсти, она поражала раскрепощенностью и неистощимой энергией. Легкая ткань облегала великолепное тело, подчеркивая все его округлости. Эту красотку мы выслеживали не одну неделю, мотались за ней по ночным кабакам и загородным гостиницам, несколько раз теряли ее след, в общем, крепкий оказался орешек. Глаза у нее были такие лучезарные, что невольно хотелось опустить взгляд. Первые шаги на своем поприще Лейла сделала в стриптизе, еще когда жила у деда с бабкой в Бретани. Затем один дипломат из Восточной Европы сделал ее своей любовницей и неплохо обеспечил. Теперь она жила одна в собственной квартирке и училась на историческом факультете, избрав специальностью колониализм.