Похитители красоты

И прежде чем я успел сообразить, что происходит, мы оказались в такси, которое везло нас к модному ресторану. Я запаниковал: одет я был плохо, к таким местам не привык и, главное, боялся, что на этот ужин уйдут все мои скудные сбережения. Но перед тем, как выйти из такси, Элен незаметно сунула мне в карман пятьсот франков («Вот, Бенжамен, платить полагается мужчине»). Мне бы швырнуть эти деньги ей в лицо и уйти, а я лишь похрустел банкнотой в пальцах, чтобы убедиться, что она настоящая. Жребий был брошен – с этой минуты я стал ее пленником.

Роскошь во спасение

Позже в тот же вечер мы оказались в ее квартире; я сидел на краешке стула, она разлеглась на софе. Два пятнышка румянца рдели на ее щеках.

– Бенжамен, вы не очень сердитесь на меня за мои маленькие хитрости? Мы сможем стать когда-нибудь друзьями?

Я оцепенел, чувствуя, что назревает нечто ужасное. Она задышала чаще, и вдруг я услышал:

– Бенжамен, разденьте меня, пожалуйста.

– Раздеть вас? Зачем?

– Мне хочется быть перед вами голой.

Только этого не хватало! Должен сказать вам правду, доктор: женщины меня никогда не интересовали. Нет, я признаю, что они в чем-то привлекательны, но на меня это не действует. Я дожил до тридцати семи лет, можно сказать, девственником – два-три флирта не в счет, да и те плохо кончились. Если подростком ты был робок и неуверен в себе, то преграда между полами становится преградой метафизической, разделяющей два совершенно разных вида, несхожих, как, например, лев и волк. Так что в любовных утехах я не силен; вдобавок слишком боюсь растратиться попусту, экономлю свое семя, берегу про запас, что ли, ведь это источник жизни. Я умолял Элен не раздеваться: пусть уж лучше сдаст меня полиции, только не это.

– Бенжамен, мы слишком далеко зашли, чтобы теперь остановиться. Я хочу вас, прямо сейчас, ну же!

От ее откровенности я совсем смешался. Меня жуть взяла: неужто за этой близостью – если у меня что-нибудь получится – последует длинная череда свиданий? Дорого же мне придется заплатить за мой грешок. Уж не помню, как я ухитрился в тот вечер преодолеть свое полнейшее невежество. К счастью, Элен была нежна и, заметив мое смятение, слишком многого не требовала. Ее кругленькое тело так приятно было трогать, эта уютная нагота и милое лицо с тонкими чертами немного успокоили меня. Одним словом, мне удалось не оконфузиться, но, засыпая в ее объятиях, я боялся, что умру, потому что отдал свою жизненную субстанцию. И действительно, вскоре я заболел. Элен выхаживала меня и проявила поистине чудеса изобретательности, чтобы поставить меня на ноги. Пока я лежал, она успела немного навести у меня порядок, привела комнату в божеский вид. Я по-прежнему недоумевал: зачем этой девушке из хорошей семьи возиться с голытьбой вроде меня?

За эти несколько недель она полностью взяла меня на свое иждивение. Я не противился, и чем меньше активности проявлял, тем она была щедрее. Порой я провоцировал ее на ссору.

– Если я тебя брошу, ты выдашь меня? (Мы уже были на «ты».)

Она насмешливо хохотала.

– Можешь не сомневаться, твое досье хранится в сейфе. – И, спохватившись, добавляла: – Но оно мне не понадобится, ведь ты никогда меня не бросишь!

Со временем у меня не осталось сомнений в том, что Элен искренне ко мне привязана. Да она и сама призналась: все это дело она затеяла, чтобы заполучить меня наверняка. Я совершил ошибку, за которую мог очень дорого поплатиться, а она, Элен, меня спасла. В моем представлении любовь сопряжена с заслугами, поэтому в голове как-то не укладывалось, что Элен любит меня, и я был убежден, что в один прекрасный день она меня, негодяя, прогонит в шею. Я всегда так уверенно жду беды, что, когда приходит счастье, попросту не замечаю его. Пытаясь обескуражить мою новую подругу, я признался ей, как мало успеха имел у женщин, сказал, что все они с презрением отворачивались от меня. Но и это откровение отнюдь не принизило меня в ее глазах, она лишь обронила в ответ:

– Значит, они просто не сумели разглядеть тебя как следует.

Сколько я ни занимался самобичеванием, она ничего не желала слышать и с неистощимым красноречием втолковывала мне, какой я замечательный. И я наконец понял: она задалась целью вытащить меня, что называется, из грязи в князи.

– Как только я тебя увидела, уткнувшегося в книги, мне сразу захотелось взять тебя на ручки. Ты был такой потерянный, один-одинешенек на всем белом свете, и я все думала, как же вообще можно жить так.

Я слушал ее признания, раскрыв от изумления рот. Мысль о том, что придется войти в эту жизнь, повергала меня в трепет: у меня просто ничего не получится. Ее богатство вкупе с красотой слишком ко многому обязывали, барьер казался непреодолимым.

– Поверь мне, Бенжамен, я открою в тебе совсем другого человека, я тебя переделаю.