Похитители красоты

У Фердинанда была одна страсть — театр, он лелеял мечту стать звездой сцены, и ничто не могло заставить его свернуть с избранного пути. Он раз и навсегда предпочел бедствовать, но гореть священным огнем на подмостках, нежели с комфортом прозябать в какой-нибудь конторе. Я всегда восхищалась людьми, которые знают, чего хотят, — сама-то я живу одним днем и обманываю себя, называя свою нерешительность спонтанностью. Нравилось мне и то, что Фердинанд не был весь как на ладони, всегда себя контролировал; больше всего он боялся дать волю эмоциям, и за этим чувствовался какой-то надлом. С ним ни в коем случае нельзя было представлять вещи, как они есть, следовало либо все приукрашивать, либо чернить. Над прозой повседневности рождалась легенда, звездный шлейф событий. Мы лжем, говорил он, из уважения к ближнему, чтобы ему не наскучить. Рассказчик от Бога, он сыпал анекдотами, читал стихи, выдавал потрясающие тирады, и я могла слушать его бесконечно. Это был лучший отдых после моей медицины! Неутомимый в пеших прогулках, он водил меня ночами по всему Парижу, дарил мне город, который я с восторгом открывала. Изобретал замысловатые, запутанные маршруты, показывал только ему известные переулочки, потайные дворы, которые он метил надписью или каббалистическим знаком на стене. Красивым его не назовешь, но в нем бездна обаяния: в полных губах, длинных черных вьющихся волосах, в глазах, которые вас будто ласкают, — под этим взглядом так и хочется коснуться его лица. Ради него я в считанные дни рассталась с моим тогдашним дружком. Я решила, что встреча с ним была мне предназначена свыше: ведь даже номер его телефона я запомнила сразу, как будто знала всю жизнь. С самого начала я сказала себе: не торопись, смакуй этого человека, как хорошее вино, дай ему прорасти в тебе.