Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга

К началу 40-х гг. лоботомия уже получила широкое распространение. Это было время, когда тысячи духовно надломленных, уставших от войны солдат возвращались с фронтов второй мировой войны и заполняли психиатрические отделения госпиталей Управления по делам ветеранов. Традиционно применявшиеся тогда методы лечения психоанализом не могли принести им облегчения, а различные транквилизаторы пока еще не производились. Чтобы усмирять и успокаивать бывших фронтовиков, очень часто терявших над собой контроль, необходимо было содержать целую армию сестер и другого вспомогательного медицинского персонала. А это было связано с колоссальными расходами.

Таким образом, применение лоботомии не было вызвано исключительно состраданием или желанием облегчить душевные муки истерзанных войной пациентов. Пожалуй, не меньшую роль здесь сыграла необходимость сократить расходы на содержание многочисленного обслуживающего персонала. Фриман как-то признался, что этот метод хирургии «оказался идеальным в условиях переполненных психиатрических больниц, где ощущалась нехватка во всем, кроме пациентов»[56].

Клиники Управления по делам ветеранов в срочном порядке приступили к организации специальных курсов для ускоренного обучения хирургов технике лоботомии. Пользуясь этим, многие слишком ретивые врачи, вооружившись скальпелем, стали действовать на собственный страх и риск[57]. Так была открыта самая настоящая охота на незадачливых «буйных» душевнобольных. При этом никто уже не обращал внимания на то, кто они — бывшие фронтовики или обычные обитатели всеми забытых и заброшенных палат провинциальных психиатрических больниц.

В результате тысячи душевнобольных вскоре лишились некоторых участков лобной доли головного мозга. По некоторым сообщениям, отдельные хирурги производили до 50 операций лоботомии ежедневно[58].

Сразу же после операции больные, как правило, становились спокойными и пассивными. По словам Фримана, многие буйные пациенты, до операции часто подверженные приступам ярости, становились молчаливыми, смирными и покорными. После этого их выписывали как «выздоровевших», и они больше не переполняли и без того тесные помещения клиник Управления по делам ветеранов и психиатрических лечебниц, находящихся в ведении штатов.

Насколько «выздоровевшими» в действительности были эти больные, выяснить так никогда и не удалось, потому что дальнейшему обследованию они не подвергались. По мнению специалистов, период повального увлечения лоботомией был одним из самых бесславных за всю историю развития психиатрии в США. Лишь в некоторых случаях велась история болезни, а операции производились практически бесконтрольно[59].

Фриман, несмотря на весь свой энтузиазм в отношении лоботомии (говорят, что он лично провел или непосредственно руководил проведением 4 тыс. таких операций), все же признал, что во многих случаях последствия были катастрофическими. По его словам, фронтальная лоботомия часто вызывала эпилептические припадки, совершенно непредсказуемые во времени: в одних случаях они начинались вскоре после операции, в других — через 5—10 лет. Эпилепсия наблюдалась в 30 случаях из 100. Кроме того, от 1 до 3% больных умирали от кровоизлияния в мозг, которое невозможно было предотвратить[60].

Помимо этого, происходили странные перемены в поведении человека — от «беспредельной инертности» до «постоянной сверхактивности». Как-то Фриман саркастически заметил, что синдром фронтальной лоботомии можно охарактеризовать как наличие «всех наилучших качеств бойскаута, только со знаком «минус»: например, полное безразличие к своему внешнему виду и как следствие, несдержанность в питании. Многие из «вылечившихся» становились раздражительными, циничными и грубыми. У них развивались и другие неприятные качества, до этого им не свойственные[61].

Многие больные уже были не в состоянии критически мыслить, предсказывать дальнейший ход событий, строить планы не будущее или вообще выполнять какую-либо работу, кроме самой примитивной. «В общем и целом», заметил однажды Фриман, «психохирургия (лоботомия) снижает способность творческого мышления, иногда сводя ее до абсолютного нуля»[62].

Подчеркивая необходимость оказания послеоперационной помощи больному со стороны его ближайших родственников, Фриман также указывал на сопряженные с этим большие трудности. «Больной, подвергшийся экстенсивной психохирургии, первое время реагирует на внешний мир инфантильно, одевается небрежно, совершает поспешные и иногда лишенные такта поступки, не знает чувства меры в еде, в употреблении спиртных напитков, в любовных усладах, в развлечениях; сорит деньгами, не задумываясь об удобстве или благополучии других; теряет способность воспринимать критику; может внезапно разозлиться на кого-нибудь, но гнев этот быстро проходит. Задача его близких — помочь ему скорее преодолеть эту инфантильность, вызванную хирургическим вмешательством»[63].