Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга

Применение пыток под прикрытием «аверсивной» (успокоительной) терапии (электрошок, препараты, вызывающие тяжкие болезненные реакции и т. п.), разумеется, «проще» осуществлять, пользуясь надежным прикрытием тюремных стен и решеток. Но проекты сторонников «контроля над разумом» простираются значительно дальше. Ведь если определенные дисфункции процессов головного мозга объявляются причиной правонарушений и других форм отклоняющегося поведения, то, установив такого рода отклонения, можно выявить «лиц, склонных к насилию». А поскольку методы выявления такого рода лиц столь же сомнительны, как и обосновывающая их теория, то клеймо «потенциального насильника» может без каких-либо ограничений использоваться в политических целях.

Анализируя рассуждения сторонников психиатрических причин социально нежелательного поведения, С. Чавкин вполне обоснованно ставит следующие вопросы: «Не является ли активист движения за гражданские права всего лишь жителем трущоб, предрасположенным к насилию, а его участие в борьбе за гражданские права результатом патологии? Не является ли покорность и безропотное принятие условий жизни в трущобах признаком нормальной психики? А может быть, эта теория предназначена для того, чтобы научно обосновать причисление политически сознательных борцов за гражданские права к грабителям и убийцам».

С. Чавкин критикует попытки возродить ломброзианские теории «врожденного преступника» путем замены анатомических признаков «хромосомными аномалиями», «больными клетками мозга» и тому подобными квазинаучными характеристиками «особого» типа людей, якобы потенциально склонных к насилию[8].

Антидемократический характер подобного рода теорий настолько очевиден, что они вызывают протест не только со стороны прогрессивных организаций, но и со стороны либерально настроенных ученых различных специальностей. Правда, несмотря на все эти протесты, практика применения варварских методов «изменения сознания» распространяется все шире, охватывая все большее число тюрем и психиатрических лечебниц. Естественно, возникает вопрос, каким же образом эти научно не обоснованные и фактически принудительные эксперименты над людьми оправдываются юридически, какова правовая база их осуществления?

В главе, которая называется «Эрозия юридических гарантий», С. Чавкин, с одной стороны, детально раскрывает противоречие экспериментов по «модификации поведения» основным положениям Билля о правах, а с другой — показывает те обходные маневры и казуистические приемы, при помощи которых американская Фемида закрывает глаза на это противоречие[9].

В связи с проблемой конституционных гарантий прав личности в США необходимо подчеркнуть следующие моменты.

Во-первых, одним из основополагающих принципов англо-американской правовой системы является инициатива потерпевшего от незаконных действий в возбуждении судебного преследования. Таким образом, чем больше возможностей у человека получить квалифицированную юридическую помощь, чем сам он лучше знаком с законами и процедурными правилами, тем больше у него шансов противостоять творимому беззаконию. И наоборот, кто менее грамотен, не имеет денег, чтобы оплатить услуги опытного адвоката, тому сложнее, а зачастую и вовсе невозможно воспользоваться провозглашенными законом правами. Не удивительно поэтому, что объектом всех наиболее вопиющих злоупотреблений властей становятся лица, «исключенные» из обычной жизни: заключенные, лица, подвергнутые принудительному психиатрическому лечению, и дети. Именно они становятся объектами психохирургических операций.