Я смотрю на раздевающуюся на телеэкране женщину. Что, думаю, доигрались, Хотите теперь обратно вернуть наше доверие, заручиться поддержкой? Но планы изменились! Мы снаряжены бипером, у нас в руках радиотелефон, во рту кристально чистая водка, на ногах водные лыжи – они-то и несут нас в горячие точки планеты, на межбанковские конференции, в Канны. Мы оттягиваемся в глуши, на даче в Переделкине недалеко от пульмонологического санатория, рядом с кладбищем, где лежит Пастернак. Мы теперь любим природу, не стреляем в белых лебедей, собираем шишки и делаем гербарий. Иногда, конечно, запираются двери, выгоняется кухарка Света, достаются милые сердцу консервы и открывается празднование юбилея Игорька. Песня про ноздри, стих про птицу: и встает перед глазами брошеная навеки молодость, наливаются кровью И слезами близорукие глаза, хрустят граненые стаканы. Будь счастлив, Игорек, мы еще съездим в Загорск, еще попродаем в таллинском аэропорту презервативы, чтобы заработать денег на скромный завтрак, еще остановим поезд метро посреди Праги, пообещав ропщущим чехам ввести танки в их восточноевропейский Париж. Все еще будет – может быть... А теперь надо позвать Светку, чтобы убрала со стола, вытерла слезы и сварила кофе. Мы теперь другие: мудрые, познавшие смысл жизни. Поэтому редкая эрекция доживет до середины дня – книги, картины, мультфильмы, вот что доставляет радость, выводит из печали, заставляет подметать пол и чистить зубы. Если кто-нибудь думает, что дело свое мы кончили навсегда – будет тот посрамлен. Ведутся переговоры с профессором Вишневским, что вставит он несколько импортных датчиков в нужные части тела, обеспечив тем самым управление мужскими качествами. В любое время суток с помощью прибора, напоминающего пульт дистанционного управления, можно будет обеспечить стопроцентную готовность к обмену генной информацией любой продолжительности. Но пульт этот храниться будет подальше от женских рук: в кабинете, где на стене Брейгель-младший, в столе незаконченная рукопись о последних днях Набокова, в баре – бурбон. Так-то надежнее...
Глава 16. КРУЧИНА
Что заставляет зрелых мужчин и безусых юнцов в самый разгар жизни, при температуре 25 градусов по Цельсию, в условиях нижайшей облачности, а то и при полном ее отсутствии брать в руки стакан? Как раненые звери, подстреляные птицы, ищут мужчины укромные уголки родных мест, чтобы спрятаться, чтобы исполнить интимный ритуал распития. Зря многие думают, что получается это автоматически, по привычке, в результате дурных склонностей, отвратительной наследственности или просто из-за слабости духа. В подвалы и подворотни, в чужие квартиры, на вокзалы и опустевшие склады уводит ребят неизбывная, вечная, как Россия, кручина.
Ну скажите, есть ли у вас доверие к лоснящемуся, выскакивающему из дорогого автомобиля здоровяку в кашемировом пальто цвета глиняного горшка, если случайно узнаете вы, что товарищ этот в рот не берет водки «Родник», не говоря уже о массандровском портвейне? Доверия нет. Потому что пьющий богатей обязательно в какой-нибудь момент алкогольного опьянения подобреет, расслабится и перечислит всю наличность в Фонд сохранения дворика на улице Винокурова, рядом со швейной фабрикой «Москва». Если и не перечислит, то однажды, выйдя из семидневного запоя, обнаружит, что проморгал «черный вторник», и вся валюта превратилась в прах, секретарши перешли на работу в Центробанк, а кореш, помощник министра финансов, приговорен к отставке. И главное, не очень расстроится наш герой, а только кивнет в знак подтверждения худших своих предположений относительно перспектив фондового рынка и своей незавидной доли – что ввергло, собственно, в семидневную кругосветку. С непьющим дельцом ничего такого хорошего никогда не случится.
Ведет нас по пьяной жизни кручина. Дисбаланс добра и зла, отсутствие гармонии даже на Тверском бульваре – все это каждую минуту готово посадить даже недюжинную личность на стакан с алкоголем.