Поход

Пройдя три пустых дома, отделяющих родной дом от больницы, Дима вышел на дорогу, ведущую на станцию. Вокруг стояла звенящая тишина. Обычно ее заполняли звуки города, хоть он был и небольшой, как и все города-спутники АЭС, но такой тишины все равно не было, даже когда ночью возвращался с вечерней смены. По дороге впереди брело несколько групп людей, но до них было далековато. Дима, пройдя где-то половину пути, оглянулся. Картина была фантастическая.

«Жалко – цифровик забыл», – подумал он.

От города оставалось домов двадцать – двадцать пять, остальное, все, что выходило за круг, пропало под действием какой-то неизвестной силы. Станция казалась пустой, но этот вид не пугал, скорее напоминал вечернюю смену в выходной день, он всегда поражался, как триста человек, приехавших на смену, рассасывались по огромному объекту и исчезали, со стороны можно сказать, что никого нет. Пока шел к проходной, еще теплилась надежда, что жена осталась после смены и продолжает работать, но, увидев открытые решетки пропускных кабинок и прапорщика, одетого не по форме, понял, что и здесь никого нет.

– Все собираются на БЩУ[1] первого блока, – сказал прапор.

– Ага, – ответил Дима, словно он каждый день там собирался.

– Дорогу найдешь?

– Да был там пару раз, че тут вообще творится?

– Да хрень какая-то, все пропали куда-то, там на БЩУ человек сорок, иди туда, там объяснят.

На проходную вбежал запыхавшийся мужик, на автомате достал электронный пропуск, но, увидев открытую дверь кабинки, на секунду замер.

– Все собираются на БЩУ первого блока, – опять сказал прапор.

Мужик оказался знакомым, турбинист, Андрей вроде.

– Привет, Димон, как ты?

– Привет, да еще не знаю как, идем, выясним.

На БЩУ было человек десять, начальник смены первого блока что-то говорил окружившим его людям.

– …такая, людей нет… – Глянув на Андрея, сразу переключился: – Турбинист?

– Машинист-обходчик третьего блока…

– Бегом на первый, у меня там электрик за турбиной смотрит, Бочаров, сменишь его, доложишься, его сюда.

Андрей скрылся за дверью.

– Ты кто?

– Инженер-программист ОИТ[2], – на автомате ответил Дима.

– Реакторщики нужны. – Начальник явно был недоволен. – В общем, ситуация такая: персонала всего пятьдесят человек, явно недостаточно для управления блоком, хорошо, что остальные два блока в ремонте стоят. Реактор находится на минимальном контролируемом уровне, ниже опускать нельзя, уйдет в АЗ[3], связи с остальным миром нет, двух электронщиков отправили на вышку мобильной связи час назад, до сих пор возятся. Будем держать реактор на МКУ[4] сколько сможем, пока не свалится. Для вас задача пойти в город и согнать сюда весь персонал.

– Где предыдущая смена? – дождавшись паузы, спросил Дима.

– Хрен его знает, мы сюда пешком пришли, нас на остановке человек двадцать было, некоторые только там заметили, что нас «откусило». А до станции добрались, на проходной никого нет. Прошли проходную, прапорщика оставили, и сюда. А тут уже по воде блок «заваливается», хорошо успели.

– А ЛЭП цела? – спросил кто-то. – Электричество-то куда уходит?..

Раздался знакомый звук, мобила поймала сеть. Дима привычным жестом набрал жену, краем глаза заметил, что половина собравшихся делала то же самое, даже те, кто сидел за пультами управления.

– Абонент вне зоны досягаемости, – сказал стандартный автоматический голос. Би-и-ип… би-и-ип… би-и-ип…

Целина

Степь, степь, степь до горизонта, гладкая как стол, пустая, голая, ни деревца, ни зверя, ни птицы. Пожухлая трава да жесткий стылый ветер в лицо. Отряд всадников плетется на север, к одинокому горному пику, торчащему из-за края земли…

– Степь да степь кругом… в той степи… – мычал вполголоса юноша с внешностью корейца, постоянно сплевывая и матерясь.

– Что ты там поешь? – обратился к нему едущий рядом мужчина постарше.

– Да вот вспомнилось… Надоело все, этот дурацкий поход…

– Сколько раз я тебя просил, – прервал молодого старший, – говори по-корейски.

– Отец, ты прекрасно знаешь, что я по-корейски не говорю! Если мать еще умела и могла с тобой пару слов сказать, то я уже нет, – вспылил молодой, – как и наши казахи не говорят по-русски. Так что какая разница! Или ты надеешься возродить великую корейскую культуру? Пак… Илья Семенович…

– Ты был Паком и останешься Паком! – парировал отец.

– Да не все ли равно? Пак или Иванов… Мне уже без разницы, как меня будут называть, у меня скоро зад до костей сотрется, а яйца как две большие мозоли…

– Потерпи, – отозвался старший кореец, – скоро наши поиски закончатся. Там и отдохнем.

– А что мы ищем?

– Байконур…

– На кой он нам сдался? – удивился молодой. – Ты думаешь, там чего осталось?

– Говорят, ракетное топливо круче кумыса.

– Особенно если это спирт, – заметил молодой. – Так ты же не пьешь кумыс?

– А еще оно горит, – задумчиво произнес старший кореец, – ракета снесет любой отряд дикарей с первого раза. Пока нас всего двадцать всадников, но со временем мы станем огромной армией…

– Что-то мне не верится… – проговорил молодой. – Скорее мы все здесь и останемся, в этой степи…