Поход

В «козле» сидели трое ― Вова Труба, южанин со свежим, но уже заросшим шрамом на лице, от моей дубинки оставшимся, и один из «певцов» ― тот, что кинулся первым на Лари. За рулем сидел «певец», и именно он нажал на тормоз, причем так резко, что из-под проехавшихся юзом колес поднялось облако пыли, а сидевшие в машине чуть не вылетели вперед.

― Кого я вижу, ― произнес Вова Труба, уставившись на меня своим тяжелым взглядом. ― Кого нам боги принесли навстречу.

― А боги ли? ― подхватил в тон шофер.

― Нет, не боги. Я сам приехал, ― сказал я, сдвинув руку поближе к кобуре.

― Не мацай волыну, не надо, ― покачал головой Труба.

Южанин с шофером напряглись. Я ничего не сказал ― лишь продолжал молча смотреть на их атамана.

― Не надо дергаться, ― повторил он. ― Мы не хотим поднимать шум в городе. Нам и так инцидент в трактире дорого обошелся. Штраф, время, наши личности попали в бумаги жандармского ведомства.

― И?.. ― лаконичней некуда спросил я.

― И… ничего. Проезжай. В другой раз увидимся, ― сказал Труба, задумчиво глядя на меня.

― Назад сдайте, ― сказал я, руку от кобуры все же не убирая.

― Сдай чутка, ― скомандовал Труба водителю.

Тот резким движением со скрежетом воткнул заднюю передачу, «козел», фыркнув двигателем, подался назад на пару метров.

― Вот еще что… ― задумчиво сказал Труба. ― На первый взгляд начали мы. Но драки хотели вы. Зачем?

Я просто пожал плечами.

― Понятно, не ты там главный, ― кивнул он, или и в самом деле так решив, или провоцируя меня на «битье в грудь». ― Эта, в тюрбане, у вас за главную. Кто она такая?

Я снова пожал плечами, затем сказал ему:

― Извини, что задерживаю.

Демонстративно отвернувшись, тронулся с места и поехал по улице к постоялому двору, спиной ощущая взгляды охотников за головами. Чует мое сердце: если мы отсюда скрытно и быстро не уедем ― быть проблемам. Причем таким большим, что дальше крематория не унесешь, при всем желании.

Больше никого из их компании я по дороге не встретил ― и то хорошо. Машину поставил перед гостиницей, прямо под окном нашего номера, старательно прижав ее задним бампером прямо к стене. Выпрыгнул, почти бегом взбежал на крыльцо, вошел в полутемный холл. Хозяин сидел за деревянной стойкой, читал газету и слушал музыку через черную тарелку радиорепродуктора. К моему удивлению ― классику. Впрочем, может, и не слушал ― так, играла она у него для шума, и все. Он поднял глаза от газеты, сказал:

― Спрашивали вас.

― Кто?

Я, грешным делом, подумал, что кто-то из жандармского участка заходил по поводу происшествия.

― Мальчишка, Филимоновых сын. Спрашивал, можно ли с вами завтра увидеться?

― И что вы ему ответили?

― Сказал, что до завтра у вас в любом случае оплачено. Не так что-то?

― Нет-нет, все правильно, ― ответил я.

Я быстро взбежал по лестнице на второй этаж и постучал в дверь нашего номера. Никаких мальчишек Филимоновых я здесь не знаю. Тут импу подземному понятно, что кто-то его подослал, подкинув немного денег, чтобы тот поинтересовался, до каких пор мы в Бродах еще пробудем. А кто так тайно интересоваться мог? Тот же имп и это понял бы: Вова Труба со своей бандой. Не забыл Вова о нас, а к тому времени, когда мы с ним столкнулись, он уже знал, что мы до завтра как минимум будем здесь. Вот и предпочел на улице ничего не устраивать.

Дверь номера мне открыли без вопросов. Маша умеет опознавать, кто стоит за дверью, и я почувствовал, как ее магия слегка мазнула по мне. Хорошо быть колдуньей: и выглядывать за дверь не надо. Можно проверить, кто там, и если кто неправильный, то прямо через дверь по нему и долбануть, прикинув, где стоит. Она, судя по всему, так сделать и собиралась, держа в руках здоровенный и уже привычный ей пистолет «маузер» с примкнутым прикладом. Дверные доски он как бумагу прошил бы своими быстрыми и тяжелыми пулями.

― Собрались? ― спросил я, оглядевшись.

― А чего нам собираться, ― ответила Маша. ― Мы и разобрать сумки не успели. Что делаем?

― Хрупкое у кого-то что-то есть?

― Бросай, бросай, ― угадала мою идею Лари.

Я перевесился из окна с ее рюкзачком, огляделся, проверяя, что никто на нас вроде бы не смотрит и мимо не идет, и разжал руку. Рюкзачок демонессы упал на лежащую в кузове палатку и скатился в сторону, совсем без шума. Затем туда полетел рюкзак Маши и мой. Последними выпали карабины в чехлах, упавшие на мягкие мешки.

― Ну пошли.

Теперь, если мы пройдем мимо хозяина без багажа, он решит, что мы в трактир направились, даже если его кто-то попросил проследить за нами. Не думаю, конечно, но чем боги не шутят, особенно темные? И они же берегут опасливого.

Так и получилось. Когда мы прошли мимо хозяина, он лишь мельком глянул на нас ― и опять углубился в свои «Тверские ведомости». А мы вышли на крыльцо, быстро прошли вдоль стены дома и через несколько секунд уже расселись по местам.

Уже темнело, сумерки упали на Великоречье и становились гуще с каждой минутой. Надо было торопиться, если мы хотим выехать из села до того, как запрут ворота. «Час нечисти»[77] приближался.