Поход

Повсюду на берегу – иллюминация, церковные песнопения, танцы, костры, кентан.[44] В течение нескольких часов белые и черные братались между собой. Соседним плантаторам это не нравилось, и после многократных угроз они подослали надсмотрщика Антонио Жоакима поджечь церковь. Это случилось… не могу вспомнить точно в каком году… Как-то ночью зензалы проснулись от звона колоколов. Высокое пламя озаряло небо. Невольники сразу же поняли, что это дело рук белого, взбунтовались и в свою очередь подожгли энженьо, помещичий дом, склад – все хозяйское добро. Фазендейро с трудом удалось бежать и добраться до Сантоса. Остаток ночи бунтовщики провели, танцуя вокруг костров. На рассвете они вспомнили о надсмотрщике, бросились его разыскивать и наконец нашли; спрятавшись под рогожей, он стучал зубами от страха. Негры привязали его к жерди и, как кабана из леса, притащили на пепелище энженьо. Здесь облили его керосином, подожгли и отпустили. Объятый пламенем, этот живой факел побежал к морю, стремясь броситься в воду. Но это ему не удалось. Он упал. От надсмотрщика Антонио Жоакима осталась лишь черная, скрюченная, дымящаяся головешка.

Тем временем негры стали бесноваться, как одержимые: кричали, метались; трещали ганзы,[45] пляска принимала все более буйный характер… После этой ночи негры энженьо Невес – а их было много – ушли в леса и стали киломболами. Главой их сделался дядюшка Фелипе. С тех пор окрестные леса наводили на всех ужас. Еще и теперь, когда говорят о трагедии энженьо Невес, рабовладельцы испуганно таращат глаза…

Устав от подъема по козьим тропам, Лаэрте остановился. Негры сверху наблюдали за пришельцами. У юноши создалось впечатление, что за колючим кустарником притаились дозорные с карабинами.

Его товарищ, увлеченный своим рассказом о поселениях беглых, продолжал:

– В 1880 году аболиционистское движение охватило молодежь Сантоса. К этому времени уже почти негде было прятать негров. А из провинции их прибывало все больше и больше, и все эти несчастные нуждались в срочной помощи. Тогда Америко Мартине дос Сантос, бывший курсант военного училища, созвал собрание, в котором приняло участие много молодежи, – это было уже в 1882 году. На этом собрании решили создать поселение для беглых, нечто вроде киломбо, открытое для всех избавленных от неволи рабов. Вместо того чтобы негры прятались по дворам и погребам у дружественно настроенных людей, отныне им предоставляли хорошее и сравнительно безопасное убежище. Во время собрания провели сбор средств. В последующие дни внесли вклады и другие сторонники освободительного движения. Собрав эти средства, кстати сказать, очень скромные, организаторы выбрали место для киломбо на заброшенном плоскогорье за этими холмами. Место здесь дикое, пустынное, но, как видишь, хорошо защищенное.

Разговаривая, они дошли до большого низкого дома, построенного над оврагом и окруженного изгородью из забитых в ряд жердей. Окна дома были увиты розами. В саду лаяла собака.

– Эй, кто там в доме? – крикнул Тото Бастос.

Пожилой человек, копавшийся в огороде, выглянул через изгородь.

– Добрый день, сеньор Бенжамин Фонтана! Проходили мимо и решили поздороваться с вами…

– Добрый день, мальчики!..

И он стал оживленно приглашать их войти и выпить кофе. Но юноши вежливо отказались – у них спешное дело. Старый итальянец понимающе подмигнул. Он-то уж знает, что это за дело*. Он проводил их взглядом, пока они не исчезли за последним поворотом дороги, где уже начиналось другое владение.

Это было имение чиновника Жералдо Лейте да Фонсека. В доме никого не было, за окнами в клетках прыгали птички. Еще несколько поворотов, и молодые люди, запыхавшись от быстрой ходьбы, неожиданно остановились.

Перед ними среди вырубленного леса расстилалась Жабакуара.

Там проживало около пятисот беглых негров, которые до создания киломбо укрывались по всему Сантосу. Многие прибыли только недавно. Ежедневно реку Каскейро переплывали десятки беглых рабов. Но куда же пришли юные друзья? Тото Бастос объяснил Лаэрте, что дозорные у дороги уже сообщили о мирном характере этого посещения и поэтому их присутствие ни у кого не вызывает беспокойства. Появись это не они, а лесные капитаны, из-под земли, как по волшебству, выросли бы вооруженные негры.

Они увидели примитивные, наскоро сколоченные хижины, маленькие плантации и кое-где даже скот. Ремесла были представлены производством корзин, решет и соломенных шляп. Здесь уже были построены длинные ряды дощатых бараков, крытых железом, где на первое время устраивались беглецы, непрерывно прибывавшие в киломбо…

Дядюшка Фелипе, глава беглых рабов с энженьо Невес, тоже перебрался в Жабакуару со всеми своими людьми. Однако он не захотел подчиняться Кинтино де Ласерда и обосновался неподалеку. Сейчас – это поселение было оттуда видно, Тото Бастос указал на него концом палки – дядюшка Фелипе со своими неграми исполнял батуке.[46]

* * *