Поход «Челюскина»

С сознанием утраты чего-то особо красивого и большого возвращаешься в каюту. В ней не сидится. То и дело подбегаешь к окну, выходишь на палубу с тайной надеждой снова увидеть переливы разноцветных сияющих огней. С непередаваемым чувством странной отравы ждешь минуты возобновления северного сияния. Но его уже нет.

Нас тревожит температура воздуха: в последние дни она доходит до 16° холода. Это значит, что льдина все больше и больше сплачивается, смерзаются отдельные ее куски. Нам все труднее и труднее будет выбраться из ее объятий, даже если и будут сильные штормовые ветры, которые в иной обстановке могли бы эту льдину разломать.

19 октября приближаемся к мысу Инцова. Нас отделяют 35–40 километров от Берингова пролива. Только 40 километров!

Но в этот день начинается сильный обратный дрейф, дрейф на северо-запад, и мы снова идем мимо мыса Сердце-Камень…

Семь дней нас тянет на северо-запад. Некоторые уже с горечью говорят, что мы снова подходим к острову Колючину, от которого с такой радостью ушли двадцать дней назад.

К вечеру 25 октября дрейф меняется. Очевидно снова делаем петлю. Очевидно нас снова поворачивает к Берингову проливу. Снова мы должны пройти мимо мыса Сердце-Камень? Кто-то подсчитал, что мимо мыса Сердце-Камень нас тащит уже девятый раз!

С довольно большой скоростью — около двух километров в час — несет «Челюскина» снова на юго-восток, к Берингову проливу.

Начиная с 26 октября, у нас усиленный тяжелый аврал. Обнаружено самовозгорание угля. Уголь надо перебросить из трюма № 2 в бункер.

Последние дни октября. Все еще попутный дрейф. Прошли меридиан мыса Инцова. Все время ведутся подрывные работы. Стараемся раздробить сковавшую нас льдину — напрасно! Льдина имеет до 25 километров в диаметре. Это — целое ледяное поле площадью больше Москвы с ее окрестностями.

Опасаемся того, что если даже нашу льдину попутным дрейфом будет вталкивать в Берингов пролив, она может не пройти мимо мыса Дежнева и острова Диомида. Слишком уж она велика. [159]

1 ноября проходим меридиан мыса Дежнева. Вот он, Берингов пролив — прямо к югу от нас. Хотим форсировать это небольшое расстояние. Пароходы «Свердловск» и «Лейтенант Шмидт», ранее отстававшие от нас, теперь уже прошли пролив.

Снова и снова ведем подрывные работы.

Попутный дрейф все продолжается. 3 ноября находимся в Беринговом проливе. Четвертого нашу льдину впирает между мысом Дежневым и островом Диомида. В проливе льдина, к большому удивлению, не ломается и не уменьшается в размерах. К вечеру попутный дрейф, до этого достигавший полутора километров в час, начинает слабеть. Потом дрейф приостанавливается. Дрейфа нет. Стоим неподвижно. К ночи, несмотря на то, что продолжает дуть попутный ветер, начинается обратный дрейф.

Мощные массы воды, до этого нагнетавшиеся в Тихий океан, хлынули обратно, и нашу льдину вместе с «Челюскиным», как пробку, выбрасывает из Берингова пролива обратно в Ледовитый океан…

Обратный дрейф. Нас влечет на север, прямо на север, со скоростью, которой до сих пор мы не испытывали: до пяти километров в час. Корабль попал в мощную струю обратного течения.

Мы были в Беринговом проливе. Но Берингова пролива «Челюскин» не прошел.

«Челюскин» — в тяжелых льдах

ПАРОХОД «ЧЕЛЮСКИН», 6 октября (передано по радио).

Экспедиционное судно «Челюскин» с 22 сентября находится в тяжелых неподвижных льдах. Непрерывные взрывы аммоналом и обколка льда не дают должных результатов. Лед мощностью в среднем в шесть метров плотно сжат. В стороне от места стоянки «Челюскина», на два километра севернее, лед еще движется. Будь мы там, мы давно уже дошли бы до Берингова пролива. Но эти два километра сейчас непреодолимы. Надеемся на перемену ветра, который взломает и разредит льды.

Команда и весь состав экспедиции заняты авральной работой, выбивая лед возле бортов судна, чтобы дать ему возможность развернуться. Корабль вполне подготовлен для зимовки, но мы будем всеми силами биться, чтобы выйти еще в этом году победителями. Настроение у всех боевое. Коллектив крепко спаян.

Начальник экспедиции ШМИДТ [160]

Старший механик Н. Матусевич. Всеобщий аврал

В Ленинграде в угольной гавани перед отходом «Челюскина» в плавание было погружено в бункера (угольные ямы) и грузовые трюмы около 2600 тонн угля. Не весь этот уголь нужен был для «Челюскина»: часть предназначалась ледоколу «Красин», которому предстоял обратный путь в Ленинград, после того как он проведет нас сквозь льды до острова Врангеля.

Погруженный на судно уголь хорошей марки и вполне пригодный для сжигания в топках паровых котлов был однако чрезвычайно мелок, видом своим похожий на чернозем. Он плотно ложился на деревянный настил днища судовых трюмов, постепенно, по мере погрузки, заполняя все промежутки между креплениями судна.

Во время погрузки угля в порту была ненастная погода, шел мелкий дождь.

Он смачивал разрыхленную массу угля.

В трюмах груз становился плотным, почти непроницаемым. [161]