Поход на Москву

Жители Волчанска отнеслись к нам очень хорошо, и мы, молодежь, не преминули использовать возможность поухаживать за девицами. Помню хорошо, как прапорщик Кашинцев^{181} и я познакомились в городском саду с двумя милыми, хорошенькими гимназисточками и, сидя на скамейке, долго и горячо беседовали. Они живо интересовались нашим разговором. Потом мы их проводили домой. Нам навстречу вышел их брат, молодой человек в штатском. Конечно, мы сразу пригласили его поступить в нашу батарею, но оказалось, что он уже поступил в тяжелую артиллерию. Мы сердечно распрощались с милыми девушками. Подобные случайные встречи, разговоры оставляли на душе всегда очень хорошие, теплые воспоминания, но также и чувство какой-то грусти, как чего-то недоконченного, потерянного.

После взятия города Волчанска 3-я батарея полковника Лепилина приняла участие в дальнейшем наступлении. У нас появилось несколько английских танков, частично с русской прислугой. Это были небольшие танки с радиусом действия в 12 верст. Сколько их нам прислали, не знаю. В работе я их не наблюдал, но на одном переходе мы увидали такой танк, разбитый огнем противника. Под охраной караула этот танк лежал недалеко от железнодорожного пути, который проходил по очень высокой насыпи. В этом месте под насыпью проходила дорога в форме туннеля, куда, как видно, танк хотел укрыться от огня бронепоезда, но в дуэли с бронепоездом погиб.

При продвижении в одном бою Марковские батареи — 3-я под командой полковника Лепилина и 4-я — разбили сильным огнем один бронепоезд противника. От попаданий паровоз взорвался, пар из паровоза пошел столбом к небу. Осматривая позже вблизи разбитый бронепоезд, мы увидели красные, голые сваренные тела машинистов. При дальнейшем продвижении в направлении на город Белгород, когда мы находились в одном селе, здесь возник пожар. Загорелась крестьянская хата. Солдаты батареи приняли участие в тушении пожара. Крестьянская хата была спасена.

В одном селе, где мы ночевали, солдаты батареи без ведома офицеров основательно выпили по какому-то им одним известному случаю или, возможно, и без всякого случая. Утром, когда батарее нужно было выступать, получился конфуз. Батарея была, правда, запряжена и готова к походу, а вот с ездовыми было неблагополучно. Ездовой первого выноса пушки, казак Я., брался за луку седла обеими руками и пытался взобраться на коня, как по лестнице. У него ничего не выходило. Пришлось некоторых ездовых отправить выспаться в обоз и временно заменить их номерами орудий.

Белгород был занят, и население, особенно молодежь, хорошо встретило армию. Ряды частей основательно пополнились добровольцами. Приезжал главнокомандующий генерал Деникин и принимал парад войск. Армейская молодежь обрадовалась возможности отдохнуть, повеселиться, поухаживать, потанцевать. Ведь хотелось взять от жизни хоть немного радостей, и для многих это были последние радости. Устраивались вечеринки, балы, куда охотно приходила молодежь. Однажды на одном балу в помещении женской гимназии случилось курьезное происшествие. Бал был в полном разгаре, и вдруг во время танцев звуки прелестного вальса оборвались. Публика в недоумении, оркестра нет, исчез, как по мановению волшебной палочки. Оказалось, что духовой оркестр со всеми инструментами был украден. Долго над этим смеялись, но для любителей потанцевать это было большим огорчением.

На этом балу командир корниловской офицерской роты представил нас — подполковника Стадницкого-Колендо, штабс-капитана Леонтьева и меня — прелестным представительницам дамской молодежи из состоятельных семей города. С ними мы потом иногда встречались, но одна из них однажды проявила ко мне некоторое ехидство. В каком-то закрытом саду было празднество. Был праздник или константиновцев-артиллеристов, или марковцев-артиллеристов. Было много приглашенных. Мы сидели за длинными столами вперемежку с дамами. Было весело, оживленно; много спиртного, но мало кушанья. Моей соседкой была наша знакомая девушка с предыдущего бала. Она усердно доливала мою рюмку, а также переставляла свою полную рюмку ко мне, так что вскоре все мне представлялось в ином свете, чем обыкновенно. И помню хорошо, что в бригадной коляске ее отвозил домой не я, а почему-то подполковник Стадницкий-Колен до. При последующей встрече с милыми дамами мне было многое поставлено на вид. В тот же вечер, в том же саду я нашел на скамейке спящим моего друга детства, поручика нашей бригады Сергиевского Сергея Сергеевича^{182}, с которым уже не встречался полтора года.