Поход Наполеона в Россию

Многие сведения противоречили друг другу и доказывали, что те, кто покинул город, даже в последний момент не посвятили остающихся в свои планы. Одна старая французская актриса рассказывала стольким лицам о разговоре, который она якобы имела с генералом Бороздиным, что император пожелал её видеть. По словам Бороздина (или этой актрисы), недовольство против императора Александра и против нынешней войны из–за Польши достигло крайних пределов; русские вельможи хотят мира во что бы то ни стало и принудят к этому императора Александра, так как опасность угрожает их главным поместьям и наиболее ценной части их состояния. Кутузов обманул петербургский двор, общественное мнение и московскую администрацию. Считали, что он одерживает победы. Внезапная эвакуация Москвы разорит русское дворянство и принудит правительство к миру. Дворянство взбешено против Кутузова и против Ростопчина, которые усыпили его лживыми успокоениями.

В восемь часов вечера начался пожар в одном предместье. Туда послали людей и забыли об этом пожаре, так как его приписали неблагоразумию каких–либо солдат или офицеров.

Император удалился к себе рано; все были утомлены и отправились по его примеру спать. В половине одиннадцатого мой лакей, дельный человек, который был со мною в Петербурге во время моего посольства, разбудил меня и сказал, что вот уже три четверти часа, как город в огне. Как только я открыл глаза, я не мог в этом сомневаться, ибо зарево пожара давало такое освещение, что можно было бы читать в глубине комнаты, не зажигая света. Я вскочил с постели и послал лакея разбудить обер–гофмаршала, а сам начал пока одеваться. Так как пожар был в одной из наиболее отдалённых от Кремля частей города, то мы решили послать за справками к губернатору, привести гвардию в боевую готовность и дать императору поспать ещё некоторое время, ибо он был сильно утомлён после событий предыдущих дней. Я вскоре поехал верхом, чтобы посмотреть, что происходит, отправить подмогу, которую можно было бы собрать, и удостовериться, что имущество моего ведомства, — а оно было разбросано по всему городу, — не подвергается никакому риску. Ветер был северный и довольно сильный, как раз с той стороны, где был виден пожар в двух местах; он гнал пламя к центру, что придавало огню необычайную свирепость. К половине первого ночи вспыхнул третий пожар, немного западнее, а вслед за тем и четвёртый, в другом квартале, по направлению ветра, который несколько повернул на запад. К четырём часам утра пожар распространился повсюду, и мы сочли необходимым разбудить императора, который послал офицеров разузнать, что происходит и как это могло случиться.

Войска были в боевой готовности. Немногие оставшиеся в городе жители выбегали из домов и собирались в церквах; повсюду слышны были только стоны. Часть пожарных насосов, которые мы искали со вчерашнего дня, была увезена неприятелем; оставшиеся были приведены в негодность. Офицеры и солдаты привели захваченных в разных домах будочников (полицейские стражники на перекрёстках) и мужиков (русские крестьяне), которых они, по их утверждению, застали, когда те хотели поджечь приготовленные в домах горючие материалы. Поляки донесли, что они арестовали уже таких поджигателей и убили их; по их словам, эти люди и некоторые жители признались, что русский губернатор дал агентам полиции приказ поджечь ночью весь город. Мы отказывались верить этим сообщениям; арестованных было приказано оставить под стражей; был отдан также приказ произвести новые обыски и соблюдать величайшую осторожность. Во все кварталы, не охваченные пожаром, были отправлены патрули; мы добрались до источников всех тех сведений, которые только что были получены, и они подтвердились одно за другим. Император был очень озабочен.

В первые моменты он объяснял пожар беспорядками в войсках и той небрежностью, с которой жители покинули дома. Он не мог поверить, что русские сжигают свои дома, чтобы помешать нам спать в них. В то же время он предавался серьёзным размышлениям о тех последствиях, которые могли иметь эти события для армии, и о тех ресурсах, которых они нас лишали. Он не мог убедить себя в том, что это являлось результатом великой решимости и великой добровольной жертвы. Донесения, следовавшие одно за другим, не позволили ему больше сомневаться, и он снова приказал принять все меры, которые могли бы прекратить это бедствие и привести к розыску исполнителей этих жестоких мероприятий.