Поход Наполеона в Россию

28-го Кутузов поручил Милорадовичу[206] , которого он поставил во главе корпуса, состоявшего из пехоты и кавалерии; настигнуть нас и отрезать наши арьергардные дивизии, не дошедшие до Вязьмы. Император узнал об этом нападении 3 ноября, когда был в Славкове; одновременно он получил сведения, что вице-королю, князю Понятовскому и князю Эльхингенскому пришлось оказать поддержку князю Экмюльскому, который командовал тогда арьергардом. Еще утром ему стало известно, что казаки, которые после Малоярославца ограничивались до сих пор лишь слабым преследованием нашего арьергарда, напали 1 ноября на обоз[207] и имели некоторые успехи; тогда же он узнал, что князь Экмюльский, передвижения которого замедлялись и затруднялись огромным числом отставших, оторвавшихся от своих корпусов из-за голода, нужды или болезней, находился еще довольно далеко от Вязьмы, когда показалась русская пехота. Не располагая достаточными силами, чтобы дать сражение, князь Экмюльский должен был ускорить свой путь к Вязьме. В это время маршал Ней стоял на бивуаках перед Вязьмой, а вице-король и князь Понятовский, которые еще накануне знали, что неприятель теснит князя Экмюльского, и в связи с этим замедлили свое движение, также заняли позиции перед Вязьмой, чтобы выждать, пока подойдет князь Экмюльский.

Вся местность кишела казаками, которые каждый миг прерывали связь между нашими корпусами, как бы близко они ни находились друг от друга. Как только наши войска выстроились на занятых позициях, бой стал клониться в нашу пользу, но злая судьба хотела. чтобы император вместе с гвардией оказался в этот день в Славкове, так как он не ожидал, что Кутузов пробудится от своей спячки, и думал, что неприятель скорее постарается нас опередить, чем потревожить. Так как на месте боя не было начальника, которому было бы поручено общее командование, то не было единого порядка в распоряжениях. В течение шести часов наши войска доблестно сражались на всех пунктах, но все время они только оборонялись. Однако превосходство, приобретенное благодаря этому неприятелем, дорого обошлось ему; за смелость своего предприятия он заплатил большими потерями, а в результате добился только того, что причинил большой урон 1-му корпусу, в котором возник некоторый беспорядок в тот момент, когда он проходил мимо корпуса вице-короля. Еще больший беспорядок был при переходе через мост у Вязьмы. До этого, пока ему приходилось без чьей-либо помощи отражать нападение неприятеля, 1-й корпус с честью поддерживал свою репутацию, несмотря на оживленные атаки русских и на свои значительные потери от артиллерийского огня. Недолго длившийся беспорядок обратил на себя внимание потому, что доблестные пехотинцы 1-го корпуса впервые покидали свои ряды, вынудив своего непоколебимого командира уступить неприятелю. Я касаюсь этих прискорбных фактов, потому что именно с этого момента начинается дезорганизация нашей армии и все наши несчастья, 1-й корпус, корпус, который в начале кампании был самым многочисленным, самым образцовым и соперничал с гвардией, сделался самым дезорганизованным, и это зло продолжало расти. Понятовский, вице-король и Ней дрались, как и в наши счастливые дни.

Император должен был поручить командование арьергардом маршалу Нею, энергия и отвага которого только возрастали вместе с ростом опасностей и затруднений. Император занялся составлением инструкций о тактике отступления. Он считал, что при помощи этой инструкции можно будет исцелить все беды, вызываемые нападениями казаков. Он сравнивал их с арабами и предлагал, по примеру египетского похода, располагать при передвижении обозы в центре, в голове и хвосте колонны по полбатальона, а на флангах вдоль всей колонны по батальону, чтобы в случае надобности мы могли открывать огонь во все стороны, точно батальон, построившийся в каре. Корпуса могли следовать на некотором расстоянии друг от друга, а в промежутках между ними должна была двигаться артиллерия. Император много говорил об этих распоряжениях, которые, по его мнению, обеспечивали армии спасение, и рассчитывал занять позиции в Смоленске. Но опасность заключалась не только в нападениях казаков; паши солдаты, если они только были объединены хотя бы в небольшие отряды, никогда не боялись их и всегда, когда хотели, держали их на приличном расстоянии от себя. Опасность была в голоде, в отсутствии продовольствия; не хватало и порядка для того, чтобы раздобыть его, а это вело к дезорганизации всех корпусов, которая являлась неизбежным последствием наших быстрых переходов и полного опустошения той местности, по которой мы шли.

Приходилось ограничиваться дневными переходами в три-четыре лье и тратить столько же па поиски продовольствия в стороне от дороги. Если бы при этом солдаты оставались в своих частях, почти все могло бы быть спасено; но неприятель опережал, настигал или атаковывал нас повсюду, и считалось, что ради спасения от той опасности должна быть принесена в жертву борьба против всех прочих бед.