Поход самоубийц (СИ)

Твари умолкли, перехватили копья и с подозрением принялись вглядываться в дверной проем, из которого раздался шум. Наконец, один из жуков — самый крупный, чей панцирь то тут, то там покрывали коричневатые пятна — издал пару щелчков. Стоявший рядом сородич, ростом приходившийся ему по плечо, выставил перед собой копье и медленно направился вовнутрь дома. Однако не успел он подняться на первую ступень, как прямо меж глаз ему с хрустом воткнулся нож. Покачнувшись, он выпустил оружие и рухнул на спину. Птаха же, не медля, выхватила Близняшек, оттолкнулась от крыши и взмыла в воздух.

Жук, на которого она приземлилась, даже не успел понять, что уже мертв. Птаха воткнула ему Голубку почти по рукоять туда, где вытянутая морда соединялась с телом, с легкостью пробив хитин. Тварь забилась в предсмертной агонии, судорожно дергая всеми конечностями, Птаха же кувырком ушла в сторону, уклоняясь от удара копья его соплеменника, которое чуть не проткнуло ее насквозь.

Вылетевший наружу словно пушечное ядро Спайк тут же бросился в бой. За ним последовал и Архан, из тумана раздался быстро приближающийся топот сапог Ленса с Тео, и оставшиеся в живых жуки внезапно остались в меньшинстве. Покуда прочие твари яростно орудовали копьями, намереваясь если не уничтожить чужаков, то как минимум подороже продать свою жизнь, самый крупный жук отбросил оружие и расправил крылья, явно намереваясь смыться. И отчего-то Птаха понимала, что если он вдруг уйдет живым, ничем хорошим для их шестерки это не кончится.

Птаха прыгнула ему на спину как раз в тот самый момент, когда жук оттолкнулся от земли задними лапами и поднялся в воздух. Под неожиданным грузом его хорошенько так тряхнуло и он чуть было не рухнул, но все же сумел выровняться и принялся медленно, но верно наращивать высоту, причем довольно быстро. И тут Птаха поняла, что своим импульсивным поступком невольно загнала себя в западню. Она, конечно же, может прикончить жука одним ударом — вот только они оба сразу же камнем полетят вниз, где и разобьются в лепешку.

Именно поэтому Птаха всего лишь вонзила Колибри под правую лапу твари, надеясь заставить ее приземлиться. Не тут-то было. Пронзительно заверещав, столь громко и мерзотно, что Птаха едва не оглохла, жук вдруг на какое-то мгновение замер — а после ринулся к земле, чтобы потом снова взмыть вверх. Он всеми силами пытался сбросить Птаху, которая одной рукой что есть мочи сжимала рукоять Колибри, а второй вцепилась в какой-то шипастый нарост на панцире чудовища.

Спустя короткое время от бесконечных виляний в воздухе Птаху начало мутить, однако тварь и не думала останавливаться, выделывая все более крутые пируэты. Птаха не знала, сколь высоко они находятся, так как внизу стелилась лишь синеватая пелена, но, впрочем, оно было и неважно. Какая разница, сколько ей лететь — тридцать локтей или всю сотню, приземление она все равно не переживет.

Забросив мысли сбросить Птаху, жук сумел извернуться и харкнул ей прямо в лицо какой-то вонючей жижей. Хоть Птаха и успела убрать голову, несколько капель попали ей на щеку и принялись разъедать кожу не хуже кислоты. Зашипев не сколько от боли, сколько от злости, Птаха отпустила нарост и саданула кулаком прямо по лупатому глазу твари. Та в ответ клацнула жвалами, едва не содрав с Птахи скальп.

Птаха нанесла еще один удар, но из-за очередного крена в воздухе промахнулась, задев один из усиков жука; и в тот же миг поняла, что, возможно, допустила последнюю ошибку в своей жизни. Тварь заклокотала и резко ушла влево, потом вправо, после совершила оборот вокруг себя — из-за чего к горлу Птахи комом подступил ее скудный завтрак, который она едва-едва смогла удержать внутри — резко дернулась вперед и понеслась прямо навстречу какой-то башенки, что возникла пред ними из густого марева.

В самый последний момент, видимо, придя в себя, тварь попыталась избежать столкновения, вильнув в сторону. Отчасти у нее это даже получилось. Вот только именно что отчасти. Задевшего плечом шпиль жука отбросило в сторону, перевернуло вокруг своей оси, а далее он со страшной скоростью полетел вниз вместе с вцепившейся в него Птахой — и они оба врезались в крышу какого-то сарайчика. Раздался страшный треск — Птаха лишь могла надеяться, что то был не ее хребет — а дальше наступила тьма.

Придя в себя, Птаха поначалу и не поняла, где находится. Чувствовала она себя так, словно по ней несколько раз проехала груженая телега. Перед глазами все плыло, в ушах шумело, тело при малейшем движении пронзали тысячи раскаленных иголок, а при каждом вдохе и выдохе в груди что-то булькало и клокотало.