Поход «Седова»

В 1903 г., отправленная на средства американского миллионера Циглера, на остров прибыла прекрасно снаряженная экспедиция под командой Фиала на судне «Америка». В начале зимы корабль был также сдавлен льдами и затонул. Участники перебрались на остров, построили большой досчатый дом и сарай, крытый парусиной. Американцы имели в своем распоряжении около 30 пони и более 200 упряжных собак, большое количество продовольствия, научных приборов и выпускали даже ежедневную газету. Зиму они провели в прекрасных условиях. Весной сделали попытку пройти к полюсу, но отошли от Земли всего лишь 20 километров, ибо торосистый лед не дал возможности продвигаться вперед. Тогда же была отправлена группа на собаках и лошадях к мысу Флоры, где они ждали прихода вспомогательного судна. Но в тот год корабль не смог пробраться к архипелагу, и всем участникам пришлось вторично зимовать. На следующий год Фиала опять сделал попытку дойти до полюса и опять неудачно. Лишь в 1905 г. пароход «Терра Нова» подошел к мысу Флора и забрал на борт всех участников экспедиции.

На двух шлюпках мы выехали к берегу. У большого ледяного поля нас гостеприимно встретил здешний хозяин-медведь, которого пришлось отгонять выстрелами. Весь путь к земле был сопряжен с огромными трудностями. Припай льда оказался размытым широкими полыньями. В течение двух часов, перескакивая через торосы, проваливаясь на обламывающемся льде, пробирались мы к берегу, к чуть видным в тумане серым строеньицам.

Прежде чем заняться осмотром исторических остатков прежних экспедиций, пришлось срочно урегулировать взаимоотношения с огромным старым медведем, весьма недвусмысленно оценившим наш приход. Мне удалось с первого выстрела свалить его с ног.

Отлогий кусок земли, омываемый ледяными водами бухты Теплиц, завален громадными бурыми обломками скал. С двух сторон в море впадают гладкие блестящие русла глетчеров, пересеченные множеством трещин. Берега ледников обрывистые, крутые. Куски колоссальных, уже отвалившихся айсбергов тихо покачиваются на воде.

На небольшом пространстве, свободном от снега, тесно друг к другу прижались два дома — один большой досчатый, с зияющими ранами выбитых окон, другой — скелет, остов палатки с обрывками когда-то натянутого брезента. Весь берег завален разбитыми ящиками, ржавыми банками консервов, красными бочками из-под керосина, тряпками, канатами и т. д.

Залезаю в разбитое окно дома и попадаю на большую ледяную гору, твердую, как сталь, которая образовалась от снега, нанесенного буранами в пробитую брешь крыши. Осторожно сползаю вниз через какие-то перегородки, простенок и обвисшие, но не перепревшие веревки и вдруг неожиданно попадаю в жилую, уютную, прекрасно сохранившуюся комнату, видимо, капитана корабля.

Небольшой кабинет, рабочий стол, полки с чуть заплесневшими книгами, главным образом, беллетристикой. Масса фотографий, картин, карт, безделушек и пр. Рядом — спальная комнатушка, с узенькой складной кроватью и умывальником.

Все на месте, вплоть до остановившихся стенных часов и градусника. Впечатление такое, что только вчера обитатели дома покинули остров. В других комнатах, занесенных снегом, из-под ледяного футляра виднеются кухонные принадлежности, посуда и предметы обихода.

Насколько хорошо сохранился дом, настолько разорена и запущена палатка. Здесь 30 лет северных ветров и буранов, дикого мороза сделали свое разрушительное дело. Пачки нового полярного белья почти сгнили и от прикосновения трещат и лопаются. В большом количестве, в беспорядке валяются ошейники, хомута упряжных собак и рассыпанный чай, табак, спички, ручные чемоданчики с массой крахмальных воротничков и неизвестно для чего сюда завезенных шелковых сорочек.

Все лишнее, без чего мог обойтись человек, брошено, чтобы не загружать сани и себя в далеком пути к мысу Флора к спасательному кораблю, пришедшему на помощь.

Около стены главного дома аккуратно сложены ящики с консервами, «пеммиканом» — специальной едой для собак. Открываем несколько банок и пробуем: великолепно сохранились, приятны на вкус.

В ста шагах от жилья расположена магнитная будка, наполненная всевозможными научными приборами, правда, сильно заржавленными, но не пострадавшими и годными к употреблению. Тут же — три швейных машины; большой запас иголок, богатая аптека и несколько хорошо сохранившихся фото- и киноаппаратов и пленки.

Чувствуется, что экспедиция была прекрасно снаряжена и оборудована всем необходимым, даже предметами роскоши. При таких условиях, удобствах и богатом запасе продуктов нетрудно было провести две зимовки.

Тщательно осматриваем все уголки с надеждой найти оставленные письма, — их нет. Или медведи, распоряжавшиеся ящиками и ковырявшие консервные банки, их уничтожили?

На пригорке устанавливаем мемориальную доску в память трех пропавших без вести итальянцев, с надписью: «Памяти Квестини, Стоккена и Оллера. Советская экспедиция. 1929 год».