Поход семерых

«Мы как дети, — подумал Аллен, наблюдая за игрой алых всполохов среди темноты. — Нам снился страшный сон, и он еще жив в памяти, но мы уже веселы, шутим и радуемся, потому что это был только сон… А интересно, что мы будем помнить через месяц про этих призраков? И будем ли?..»

— Где же он все-таки пропадает? — нарушил Роберт затянувшееся молчание. Мысль о Йосефе явственно присутствовала у костра некоей молчаливой фигурой, но Роберт первый высказал ее вслух.

— Если до утра не появится — пойдем искать, — отозвался Гай. Аллен молча кивнул в темноте.

Не так давно Роберт уже спускался в подвал, но пройти далеко ему не пришлось: на оклик почти сразу донесся отдаленный и тихий, но ясный ответ.

«Все в порядке, не отрывайте меня от дела, — крикнул Йосеф, — я вернусь, когда закончу!» Самого же священника Роберт во тьме не разглядел: видно, его свечки уже догорели.

— Не отвлекайте вы его больше, — внезапно вмешалась Мария, — он знает, что делает. Придет, когда сможет.

— Ждем до утра. — Роберт непреклонно покачал головой. — Клара, если ты можешь… Не расскажешь, как ты стала послушницей? При таких родителях, как твои, это ведь было нелегко?

— Тут особенно рассказывать нечего. — Клара пожала плечами. — Я просто жила, жила, как они мне велели, по их выбору училась в дорогой школе, поступила в институт — тоже по их выбору, а сама все время думала, что же мне надо, именно мне самой. Где же мой единственный путь. Вы ведь верите в путь? В то, что у Господа есть для каждого совершенно особенное призвание? — Все послушно закивали, Клара слегка покраснела. Аллен словно бы увидел ее лет десять назад — бледную серьезную девочку, сидящую за книгой, думающую… о пути. Черноволосую больную девочку, вокруг которой все пляшут, как вокруг елки, страшно одинокую, лежащую в чистенькой постели без сна, думающую, думающую… — А потом, когда я поняла, я просто сделала, что было должно. Вот, собственно, и вся история. Не очень-то она длинная.

— Скандал, наверное, был? — улыбнулся Роберт девушке. — С родителями… скандалили?

— О, еще как. — Та поежилась. — Они даже устроили семейный совет. Вроде Вселенского Собора. Девиз у собора был — «Помешаем нашему несчастному ребенку себя погубить!». Пригласили бабушек и одного дедушку, из города Сен-Винсент выписали двух теть… Я их до этого и не видела никогда в жизни! Чего там только не наговорили… Особенно одну тетю я запомнила: как она встала, ударила кулачком по столу — аккуратно, чтоб не ушибиться — и сказала: «Религия зашоривает людям глаза! В религию уходят из трусости!» Правда здорово?..

— А ты что?

— А я не помню… Кажется, я так тогда устала, что начала смеяться, пока не потекла горлом кровь… Но это все пустяки, самое страшное — когда мама приходила со мной говорить и начинала плакать. Я себя такой убийцей чувствовала! У мамы ведь слабое сердце, ей нельзя волноваться… — Клара помолчала. — Но что мне было делать? Я уже выбрала… И потом все это как-то само утряслось. Дело в том, что я очень люблю своих родителей, но себя убить ради них не могу, вот Господь мне и помог уйти… Так ведь часто бывает — когда люди убивают других своей любовью…

Все молчали, каждый думал о своем. Искры тихо потрескивали на лету.

— Да, — внезапно сказала Клара, будто о чем-то, что собиралась, но забыла сообщить. — У меня ведь никогда не было друзей… кроме вас. В монастыре — там другое. Я там уже полгода прожила — и ни с кем себя не чувствовала близкой, хотя всех сестер очень люблю. Вы — мои первые друзья. Поэтому, если у меня что-нибудь не так получается в дружбе, вы не обижайтесь. Я на вас учусь. Все дружить в детстве учатся, а я вот — сейчас… И это, оказывается, очень замечательно.

Мария тихонько обняла ее за плечи.

— Спать пора, — сказал Роберт, посмотрев в сторону пещерного лаза, и все поймали себя на мысли, что опять волнуются о Йосефе.

Йосеф объявился на рассвете. Выбрался наружу, шатаясь от усталости, добрел до костра и, не желая никого будить, уснул прямо на земле, положив голову на бревно. Там его и нашел ранняя пташка Гай, и лагерь огласился радостными криками. Йосеф проснулся, смущенно протер глаза и спросил, впрямь ли нужно немедленно идти и нет ли какой-нибудь еды или чаю. Мария стремительно выскочила из палатки и накормила его, беспрестанно ругая за сон на земле и при этом называя его на «вы», что сочеталось очень странно.

(— Вы, отец Йосеф, раздолбай… Будут потом почки болеть, еще не то запоете… Быстро пейте свой дурацкий чай и проваливайте спать, чтоб я вас больше не видела…)

Потом Йосеф действительно отправился спать, а проснулся только за полдень. Вдвоем с Марком они отправились в город — во-первых, в церковь, договориться с местным приходским священником о поминовении упокоенных, а во-вторых, конечно же, в баню. С ними отправился и Аллен — он любил смотреть на незнакомые города, а кроме того, нацелился помыться еще раз — впрок. Кто знает, когда еще так повезет?..