Поход (СИ)

И признаться сделала это не в первый раз. Похоже, она искренне не хотела меня обижать, однако сделала это и не в первый раз. Все наши разговоры в пути изобиловали шпильками, язвительностями и подколками с её стороны. Я стоически терпел это, изредка огрызаясь, что вызывало понимающие ухмылки со стороны Бутягиных. Даже Мария Петровна посочувствовала мне, как-то раз прошептав на ухо: «Господь терпел и нам велел. Ветер у неё в голове. Сама не знает, чего хочет, но ты ей нравишься».

Вот и сейчас, Беневская вскинула на меня свои прекрасные голубые глаза и произнесла:

— Тимофей Васильевич, а покажите мне Благовещенск. Насколько я понимаю, вы знакомы с городом.

— Бывал и неоднократно. Честно говоря, самому хочется посмотреть, как он изменился за пять лет. Сейчас закажу извозчика, и направимся на экскурсию, тем более сегодня всё-таки воскресенье.

Павел Васильевич горячо поддержал наше начинание и тайком показал мне большой палец, когда я с девушкой выходил из больницы и садился в коляску.

— Куда поедем, Мария Аркадьевна?

— На ваше усмотрение.

— Тогда начнём с Церкви Святой Живоначальной Троицы, которую строит Шадрин. Признаться, я не видел этот собор, а говорят, что он уже необычайно красив.

— Хорошо, Тимофей Васильевич.

«Да, — подумал я. — То экзальтированная мамзель, то само божье послушание. Интересно, как бы Мария Аркадьевна отреагировала, узнав, что осмотреть собор я еду с целью, чтобы выяснить, можно ли там организовать пункт корректировки артиллерийского огня».

Как я узнал от Семёна Саввича, в Благовещенске была телефонная станция, а Шадрин являлся её основным акционером и готов был выделить телефонные аппараты для артиллеристов, благо провода наличествовали.

Собор внушал уважение. Построенный из красного кирпича, трехпридельный, венчающийся куполом луковичной формы диаметром около десяти метров и высокой колокольней. Кладка была насыщена разнообразными узорами. Из-за воскресенья работы не велись, сторожа на месте не оказалось, поэтому без спроса зайдя внутрь, мы с Марией увидели, что изнутри пространство храма хорошо освещалось шестнадцатью окнами, пока ещё без витражей. Полы были каменные, уже выложены красной и серой плиткой. Общая высота храма, по моим прикидкам, составляла около пятидесяти метров. Внутри стояли строительные леса, и по ним можно было добраться до верхних окон, где-то на тридцатиметровую высоту. Хорошее «гнездо арткорректировщика» можно будет оборудовать.

— Красота-то какая, — восторженно произнесла Мария, рассматривая фрески, которыми были разукрашены стены и свод храма. — Спасибо, что привели меня сюда, Тимофей Васильевич.

Ответить я не успел, так как натренированное во время боев за Таку и Тянньцзинь ухо услышало знакомый свист нескольких снарядов, а потом звуки их разрывов. Я схватил за руку и остановил Марию, которая попыталась пойти-побежать в сторону выхода из церкви. Быстро огляделся. «Что же в этом закутке можно выжить, если даже внутрь собора снаряд прилетит», — с этими мыслями я потянул Марию за собой и заставил присесть на перевёрнутое ведро между тремя стопами кирпича штук по четыреста, которые образовали неплохую защиту. Сам присел рядом, сложив стопкой четыре кирпича.

— Что это было? — вопрос девушки перебила новая серия разрывов.

— Китайцы начали обстрел Благовещенска, Мария Аркадьевна. Война добралась до города.

— И что мы будем делать? — девушка вздрогнула от близкого разрыва.

— Если честно, то не знаю. Обстрел лучше всего переждать здесь. Уверен, что в городе сейчас вспыхнет паника. Но китайцы могут начать высадку на наш берег, и надо дать им отпор. Войск в городе, практически, нет. Я, как исполняющий обязанности пограничного комиссара, можно сказать, никого из подчинённых в городе не имею, все в разъездах, либо на первом и втором постах. Мы сегодня перевезли в дом Таралы пулемёты с патронами, но мне их даже выдать некому. Я надеялся, что здесь будут мои браты…

— Кто?! — удивлённо перебила меня девушка.

— Это первый десяток казачат в возрасте пятнадцати-четырнадцати лет, с которыми мы организовали школу в станице Черняева. Сейчас трое из них, включая меня, стали офицерами. Поверьте, Мария Аркадьевна, это огромное достижение для станицы. Такого в истории Приамурья ещё не было.

— Тимофей Васильевич, — девушка вновь перебила меня, глядя повлажневшими глазищами. — Поцелуйте меня…

Беневская закрыла глаза и потянулась ко мне. Я, ошарашенный просьбой девушки, как подросток потянулся к ней, и коснулся её сжатых губ. Почувствовав словно какой-то удар, после того как наши уста соприкоснулись, сгрёб девушку в охапку и впился в её рот. Куда-то пропали свист снарядов и звуки разрывов, я слышал только, как бухает моё сердце. Мои руки ласкали тело девушки, поцелуй, казалось, затянулся на вечность. Мария, что-то пыталась сказать, когда мои губы переместились на её шею, но я вновь впился в её губы.

— Всё! Всё! Тимофей, хватит! — девушка оттолкнула меня, когда я вновь стал целовать её шею, опускаясь ниже. — Я просила только один раз поцеловать меня.