Поход (СИ)

Ихэтуане, стоявшие у дальних ворот к реке, наконец-то, очухались и с криками рванули в нашу сторону. Начали оживать и те, которые стояли справа от наших ворот.

— Хорунжий, урядник, вперёд! Я прикрою! — проорал, давая шенкеля конику.

Тонких и Зарубин сорвались с места в карьер, мигом пролетев ворота. Я открыл огонь из револьверов по китайцам, попытавшимся заблокировать мне выезд с усадьбы. Грохот «Миротворца» и быстрая смерть ещё пяти восставших остановил порыв энтузиастов. Подскочив к тому месту, где лежали убитые прикрывавшие вороты, я склонился с седла и поднял неплохую на первый взгляд саблю-меч, бросив пустой наган.

В этот момент раздались выстрелы, и мой конь рухнул на землю. Каким чудом я успел соскочить с коня не смогу объяснить никогда. Только толку от этого было мало. На меня стоящего в воротах накатывала толпа китайцев, а я стоял перед ними с китайской железякой в руках и кольтом, в котором осталось четыре патрона.

«Чуток удачи не хватило», — подумал я, крутанув мечом, чтобы почувствовать его баланс.

— Ерма-а-ак, в сто-о-орону! — услышал я за своей спиной и, не задумываясь, сиганул из ворот за стену.

Почти мгновенно после моего кульбита часто застучали выстрелы, и их звук наполнил мою душу радостью и умиротворением. С таким звуком стреляли пулемёты Мадсена.

Вы когда-нибудь видели, как пули в три линии пробивают сразу по два тела, оставляя в воздухе взвесь из кровавых капель? Мясорубка, представшая моим глазам в воротах, заставила даже меня сглотнуть тягучую слюну. Казаки-пулемётчики Злобин и Рьянов, стоя метрах в тридцати от ворот, выпустив с рук по два магазина, буквально скосили всех тех, кто бросился за мной. Оставшиеся в живых восставшие с криками ужаса кинулись ко вторым воротам. Полный разгром. Я опустил меч клинком к земле и тяжело вздохнул. Кажется, и в этот раз смерть промахнулась.

Подскакавший ко мне сотник Смоленский, слетел с седла, обнял и принялся ощупывать моё левое предплечье.

— Живой? Не ранен? — голос Василия Алексеевича дрожал.

— Живой. Не ранен. А вы-то как здесь оказались?

— Всё потом. Уходим, пока эти не очухались. Со мной и трех десятков казаков не наберется.

— Секундочку, Василий Алексеевич, я своё оружие заберу, коня надо взять и подарок для генерала Стесселя. Это много времени не займёт.

Глава 11. Генерал Не Ши Чен

Сборы мои были недолгими. Вернувшись во двор усадьбы, подобрал наганы. Сняв с Чжао кобуры, вернул их на ремень своей портупеи. Маузер повесил в походное положение, связав предварительно разрубленный ремень. Прискакавший во двор Зарубин отдал мне шашку Корфа. Подобрал ножны, кинул в них клинок и пристроил за спину. Вместе с урядником водрузили поперёк седла ещё не пришедшего в себя комбата Ли, зафиксировав его руки с ногами протянув веревку под брюхом лошади. Неудобный способ передвижения для офицера, но потерпит. Не хочется мне по дороге получить проблемы от этого, несомненно, умелого воина. А я его в подарок генералу Стесселю назначил.

Не прошло и тройки минут, как двинулись на выход из посёлка, прихватив всех лошадей, что остались в усадьбе. Когда рысили между домами по улице, не встретили ни одного китайца. Также не раздалось ни одного выстрела в нашу сторону. Хотел было предложить сотнику провести разведку в сторону Тяньцзиня, раз такая удачная обстановка сложилась, но понял, что её не потяну и физически, и морально. Слишком сильно устал. Да и не стоит ещё раз тигра дёргать за хвост. Только что чудом остался жив. Вовремя казаки подоспели.

Как выяснил у Смоленского, отряд Савицкого рано утром ещё в рассветных сумерках снялся с бивака и продолжил отход к железнодорожным составам. Меня и Зарубина ждать не стали, так как об этом был уговор с Савицким. Если мы не вернёмся к утру — не ждать. Перейдя приток Пэйхо по восстановленному мосту, десант погрузился в вагоны и направился по железке в сторону Тонгку. Войска генерала Не остались у моста. Речку они переходить не стали. Молча простояли всё время, пока русские занимали вагоны.

Дойдя до станции Цзюньлянчэн, составы остановились. Роту капитана Гембицкого, который, как оказалось вместе с французскими артиллеристами и моряками, защищали станцию, всего около ста человек, усилили ещё одной ротой из десанта Савицкого и казаками Смоленского. Также на станции решил остаться капитан Росс со своими морпехами, так как в десанте Гембицкого было одно морское орудие с пятью матросами англичанами. Подполковник с остатками десанта отправился в Таку для доклада Стесселю.