Поход (СИ)

«Мало что осталось от этой улицы и зданий на ней. Три дня непрерывного обстрела из наших пушек значительно разрушили европейские концессии, — подумал генерал, снова тяжело вздыхая. — А мне так нравилось там бывать, поражаться, как много сумели сделать в сетльментах за столь короткое время „заморские дьяволы“, несмотря на свою малочисленность. Каким комфортом они обставили свою жизнь! Красивая набережная, безукоризненные шоссейные улицы, живописный парк Виктории, нарядные дома, а ещё клубы, почта, телеграф, телефон, канализация и газовое освещение. О, Великий Будда! Шикарный ресторан, где так приятно было посидеть. А несколько больших блестящих магазинов, из которых первенствовал „Hall and Holtz“, продавали все, что нужно избалованному чужеземцу. Ещё пара дней, и я всё это превращу в руины».

Генерал мысленно сплюнул и погрузился в дальнейшие воспоминания.

Преобразовательная деятельность императора встретила яростный отпор у консерваторов. Правящему курсу сформировалась могущественная оппозиция, так называемая «Маньчжурская партия» во главе с вдовствующей императрицей Цыси. В сентябре девяносто восьмого года происходит дворцовый переворот, в результате которого управление страной переходит в руки матери императора. Расправа над сторонниками партии реформ и уничтожение всех проведенных ранее преобразований не заставили себя долго ждать, но всё это оказалось мелочью по сравнению с социальным взрывом в низах китайского общества, направленного против иностранцев.

Неприязнь к иностранцам начала выливаться в открытую ненависть к «белым чертям», атаки на которых стали принимать всё более организованные формы, что нашло свое отражение в деятельности многочисленных сект, которые сейчас всё больше отожествлялись с «Ихэтуань», то есть с «Отрядами справедливости и мира».

Антиевропейское и антихристианское восстание охватило более двадцати северных уездов, за оружие взялись десятки тысяч человек. Под лозунгом «Смерть иностранцам!» ихэтуани сжигали христианские церкви, громили школы и библиотеки, убивали западных священников и китайцев-христиан. Вскоре мятеж с севера начал распространятся по всему Китаю.

Деятельность «отрядов справедливости и мира» поставила императрицу в затруднительное положение. С одной стороны, все помнили о прокатившемся недавно антиправительственном восстании тайпинов, и заискивать с новыми смутьянами желания никакого не было. С другой — идеология ихэтуаней вполне соответствовала тому консервативному курсу, который избрало цинское правительство. В итоге был избран компромиссный вариант: издавая указ за указом о необходимости наказать бунтовщиков, императрица всячески медлила с окончательным разгромом слабо вооруженных повстанцев, давая тем самым восстанию разрастись.

«Доигралась, старая дура, — про себя генерал императрицу, после получения „Декрета о войне“, иначе уже не называл. — Думала чужими руками избавиться от засилья иностранцев. Меня, когда я в конце мая разгромил банду повстанцев в две тысячи человек у станции Янцун, под суд хотела отдать?! Но не решилась из-за моих связей. А теперь всё! Раздавят нас, как блох. Что эти ихэтуани могут сделать? Да ничего! Они даже стрелять не умеют. Получили оружие со складов Восточного арсенал и стреляют вверх, думая, что пуля, когда полетит вниз, обязательно убьёт чужеземца. Дерьмо! Всё полное дерьмо!»

Не Ши Чен глубоко выдохнул, и чтобы сбросить нервное напряжение, начал про себя читать мантру успокоения. Данное упражнение, которое он усвоил под руководством буддийского монаха, обучающего маленького Ши боевым искусствам, давало возможность: обрести душевное равновесие, стабилизировать нервную систему, избавиться от тревоги и страха, очистить разум, принять верное решение. Но сейчас мантра не успокоила. В состоянии медитации также не удалось войти. Мысли о событиях последних дней не давали обрести равновесие.

Когда Не узнал о захвате чужеземцами крепости Таку, то буквально впал в состояние крайней ярости. До четвертого июня он был сторонником порядка и спокойствия в Китае, и поэтому отчасти был на стороне иностранцев. Генерал старался всеми силами не допустить восставших до столкновения с иностранцами и хотел полностью уничтожить всех ихэтуаней вокруг Тяньцзина, насколько это было в его средствах. Но в последних числах из Тяньцзиня в сторону столицы выдвинулся иностранный отряд в количестве больше, чем две тысячи человек. В город же на следующий день прибыл ещё отряд чужеземцев, потом еще большое подразделение с пушками и пулемётами. Всё больше и больше иностранцев не смотря на протест китайского правительства появлялось в его родной провинции Чжили, и все они хотели идти дальше — на Пекин. Отдельные подразделения генерала Не под командованием опытных командиров сопровождали и контролировали все иностранные отряды, в бой не вступали, но и ихэтуаням не мешали осуществлять нападения на «заморских дьяволов». С взятием союзниками крепости Таку, всё изменилось. Генерал понял, что его родина и столица в опасности, а он патриот своей страны.