Поход (СИ)

— Тимофей Васильевич, мы уже всё обсудили и решили. Просто нам необходимо разрешение использовать пенициллин при лечении раненых солдат. Это намного проще, чем индивидуально договариваться с врачами по каждому больному, — поддержала мужа бывшая знахарка. — А ваших пяти тысяч хватит на изготовление ещё большего количества пенициллина в ближайшее время. Думаю, для окончания испытаний этих денег окажется достаточным. Правда, я не знаю, когда мы их сможем вернуть, но вернём обязательно.

— Какие же вы упёртые, супруги Бутягины, — грустно усмехнулся я. — Договорились. Завтра или послезавтра выдвигаемся в Хабаровск. Там встречусь с генерал-губернатором Гродековым. Надеюсь, он поддержит ваш порыв и разрешит использовать пенициллин при оказании помощи раненым. Во всяком случае, приложу все усилия. А сейчас, Павел Васильевич, давайте сходим за документами к вам в номер, и я начну писать письма. Не буду терять время. Вы же вернётесь в ресторан и поужинаете с женой, а то заказ пропадёт. Завтра попробую получить от генерала Беневского разрешение на отправку документов фельдъегерской почтой и поездку в Хабаровск к губернатору. Всё же я в его ведение направлен для дальнейшего прохождения службы!

— Большое спасибо, Тимофей Васильевич, — чуть ли не хором произнесли супруги, один из которых шустро вскочил на ноги.

«Вам спасибо, что вы есть такие! — подумал я, поднимаясь из-за стола и следуя вслед за Бутягиным. — А служить будете в Благовещенске, там во время осады много раненых было, но всё же поспокойней, чем в действующей армии. Или в Порт-Артур попытаться их направить, там сейчас много работы у врачей после событий в Таку и Тяньцзиня. Наверняка уже кто-то с сепсисом есть. Да и дальше поток раненых будет большой. Только здесь на адмирала Алексеева выходить надо. Ладно, утро вечера мудренее. Сейчас надо подумать, что в письмах написать. А может, рискнуть и сразу императору письмо отправить?!..».

* * *

— Папа’, ты сегодня какой-то задумчивый и неразговорчивый, — Беневская-младшая, зайдя с этой фразой в кабинет отца, грациозно пристроилась на подлокотнике кресла, в котором сидел генерал, и обняла его за шею.

— Устал, Машенька, на службе дел много было, — ласково ответил Беневский, довольно улыбаясь.

— Нет, всё-таки ты какой-то сегодня не такой. Очень серьёзный и, в то же время, будто бы в облаках витаешь. Даже мама’ обеспокоилась.

— И направила тебя ко мне узнать, что случилось?

— Нет, мне самой интересно! Давай рассказывай

— Хорошо, слушай, моё солнышко. Во всём виноват капитан Аленин-Зейский, познакомивший меня сегодня с супругами Бутягиными.

— И чем же они тебя так озаботили, папа’?

— Понимаешь, доченька, не каждый день встречаешь людей, знакомство с которыми будешь потом вспоминать всю жизнь.

— И что же такого совершила данная супружеская пара, что ты целый вечер в каких-то раздумьях?

— Если поверить всему тому, что они рассказали, то титулярный советник вместе со своей женой изобрели лекарство, которое поможет вылечить очень многие заболевания. Во всяком случае, им удалось с помощью инъекции этого препарата вытянуть можно сказать с того света нескольких больных с крупозным воспалением легких и сепсисом в тяжёлой форме, — генерал потрепал дочь по руке. — От тех больных отказались врачи, так как не могли предложить лечения, а это новое лекарство помогло. Представляешь?!

— А капитан здесь причём? — поинтересовалась Мария, и её щёки предательски вспыхнули, но отец этого видеть не мог.

— Он оказался старым знакомым Бутягиной, которая в станице, откуда родом Тимофей Васильевич была знахаркой. Несколько раз Аленин-Зейский был её пациентом. Последний раз, когда закрыл собою от пули наследника престола.

— Так это не сказки, папа’?

— Нет, доченька, не сказки. Слухи о Ермаке-Аленине несколько преувеличенные описания того, что действительно совершил этот молодой офицер. Любит народ приукрасить своих героев.

— Тоже мне, молодой… Полголовы седых волос и взгляд, как у старика.

— Он тебе не понравился? — спросил генерал и попытался повернуть голову, чтобы посмотреть в лицо дочери, но та не дала ему это сделать, прижавшись щекой к макушке отца. — Ого!… Значит, понравился, раз не даешь посмотреть на себя…

— Папенька, не выдумывай. Он не в моём вкусе, — Мария потихоньку дунула в ухо отцу, как это делала с детства, когда делилась своими тайнами.

— А кто же в твоём вкусе? Неужели, Викентий Петрович?

— Скажешь тоже, папа’! С манерами у него, конечно, куда лучше, чем у твоего Аленина, но я его терплю только из-за того, что он твой адъютант.

— Да уж, сравнить этих офицеров тяжело, всё равно, что болонку с волкодавом. Своего адъютанта, если честно, терплю только из-за того, что мой старый друг и сослуживец за него просил. Так бы давно в какой-нибудь полк отправил, чтобы узнал, что такое настоящая служба, — Беневский грустно улыбнулся, а потом с хитринкой спросил. — Но что-то я не понял на счёт манер?! А как же твои взгляды об улучшении жизни простого народа?! Как ты с ним общаться собираешься, если у него манер вообще нет?