Поход скорпионов

Врагов все-таки слишком много – я не сумел заметить направленную в меня булаву до самого последнего момента. Этот последний момент спас мне жизнь, я успел отдернуть голову, но под удар попало плечо – уклониться совсем не удалось. Хвала Скорпиону, удар прошел вскользь, не раздробив ключицу, а всего лишь вырвав клок мяса.

О кинжале пришлось на время забыть. Действовать я мог теперь только левой рукой, да и ее то и дело приходилось подставлять под удары, сыплющиеся со всех сторон. Что-то многовато народа на меня насело…

А, вот в чем дело. Глаз без движения лежал на земле. Прощай, друг. Хотя, почему прощай – очень скоро мы с ним повстречаемся – левая рука почти потеряла чувствительность, и я знал, что смогу отбить еще всего несколько ударов.

Вот отлетел в сторону меч Эписанфа. Что ж, старик продержался даже дольше, чем я предполагал. Сказать бы что-нибудь напоследок, как-нибудь оскорбить тельцов… Ничего в голову не лезет, как назло. Может, просто плюнуть им в рожу?

Итак, дело шло к концу. Но, когда я уже вроде бы начал различать силуэты двенадцати богов, ожидающих мою душу у врат Тени Зодиака, в ряды врагов словно ворвался ураган, и ураган этот имел обличье воина огромного роста и телосложения такого, о котором учитель гимнастики в академии Мирдграна мог только мечтать.

Короткий меч в его руках (так похожий на Эписанфов) со свистом рассекал воздух… и не только воздух. Когда внезапно пришедший на помощь герой повернулся ко мне лицом, я с удивлением не увидел на его лбу тотемного знака. Непосвященный…

Тельцы попытались организовать сопротивление, только это было равносильно попытке голыми руками остановить наводнение. Двое рухнули замертво прежде, чем поняли, что происходит.

Голова третьего почти отделилась от тела…

Четвертый повалился набок, пронзенный насквозь…

Пятый собрался бежать и принял постыдную смерть в спину…

Остался только тот, который…

– Стой! – закричал я, когда меч воина уже взлетел для последнего удара. – Стой, варвар!

Непосвященный остановил движение, недоуменно посмотрев в мою сторону. От тельца он отвернулся с явным пренебрежением к возможной угрозе с его стороны.

– Этот – мой, – отчетливо проговорил я, растягивая губы в усмешке.

Воин помедлил немного, но затем пожал плечами и шагнул в сторону. Я крепко сжал кулаки, несмотря на то, что от едва переносимой боли по щекам потекли слезы. Стереть с моего лица улыбку боль не могла.

Медленно, очень медленно я достал из ножен кинжал.

Летопись Милька

Я неустанно возношу хвалы Лиолле, Мсефию и Доброй богине за то, что сберегли Гиеагра в то нелегкое время; за то, что, приняв мои скромные жертвы, сохранили его жизнь и рассудок, позволили оправиться от ран.

Два дня Гиеагр пролежал в бреду. Я сбивался с ног, стараясь поддержать его жизнь; мне даже пришлось развязать Башама, чтобы он помогал добывать еду и ухаживать за раненым. Пришлось довериться клятвам варвара, что он не замышляет против нас зла и не покинет меня до тех пор, пока я сам его не отпущу. В свою очередь я обещал даровать ему свободу в тот день, когда мы доберемся до северных окраин Земли стрельцов. К тому же я посулил щедрую награду из нашей добычи, когда Гиеагр придет в себя. Хвала богам, малый соблазнился.

Итак, нас ждало путешествие на север. В те редкие минуты, когда боги даровали больному Гиеагру ясность рассудка, он только и говорил, что о своем видении, о встрече с Фаэнирой. Роковая рабыня, явившись ему во сне, поведала, что битвой со стрельцами, принесшей нам бессмертную славу, наши мытарства не кончатся; что ждет нас великий поход в дикие северные земли к неведомой цели, и лишь свершив этот последний подвиг, Гиеагр возвратит Фаэниру к жизни.

Воистину, сон безумца! Другой давно махнул бы рукой и повернул колесницу к дому, но не таков был Гиеагр. Сам ли он ярил свое сердце неутолимой страстью, или мстительный Хал распалял его – мне неведомо, но только всякий раз приходя в себя, Гиеагр только и твердил, что о новом походе и об обещании Фаэниры являться ему и подавать знаки, чтобы не сбился в пути. Еще он говорил о лютых чудовищах и бесчисленных опасностях, подстерегающих нас на севере, но все эти ужасы, казалось, лишь веселили его, заставляя с еще большей силой жаждать как можно скорее отправиться в путь.