Поход скорпионов

– Это последнее испытание, – сказал Гиеагр, угадав мои мысли. – Оно должно быть трудным, иначе мы не сможем искупить свою вину перед Халом.

– Другие тоже не были легкими, – заметил я.

– Значит, это испытание будет самым трудным, – проговорил он. – Знать бы еще, в чем оно будет заключаться…

Мы не спеша ехали по дороге, я – в повозке, Гиеагр – рядом, на коне. Злосчастная деревня осталась далеко позади, затерявшись среди таких одинаковых и таких неприютных гор. Следом за нами все так же тянулась толпа зевак. Оглядываясь на них, я дивился тому неуемному любопытству, что толкало этих совершенно разных людей, заставляя тащиться за двумя несчастными, гонимыми судьбой от одной смертельной опасности к другой.

Интересно, что им было нужно от нас? Ну одни, возможно, надеялись, что рано или поздно нам перережут глотки, и тогда они смогут поживиться нашей несметной добычей. Еще кто-то, вполне допускаю, грелся в лучах нашей славы, искренне полагая, что если протопать парасанг-другой по следам героя, то и сам в конце концов станешь героем. Всех же остальных, я думаю, гнала за нами обыкновенная скука, та самая скука, что становится злейшим врагом счастливчиков, от которых отступили такие враги, как голод, холод и болезни.

– Будет самым трудным, – повторил Гиеагр. – Знать бы еще, в чем оно будет заключаться…

– Уцелевшие варвары доберутся до Арзакены раньше нас и выведут против нас огромное войско, – предположил я.

– Ты знаешь, это мысль, – промолвил герой после короткого молчания. – Если варвары доберутся до города и расскажут обо всем, да еще, как водится, приврут… Как пить дать, в Арзакене перетрусят и пошлют против нас целую армию!

– Ты как будто рад этому, – проворчал я. – Если все будет так, как ты говоришь, уже сейчас можно заказывать дрова для нашего погребального костра, конечно, если от нас останется хоть что-то, что можно сжечь. Ты великий герой, Гиеагр, но против войска и тебе не выстоять. И с прекрасной Фаэнирой ты сможешь увидеться лишь по ту сторону, в царстве теней, где ничто не доставляет радости.

– Зато сколько славы я обрету среди смертных! – вскричал он. – Неужели тебя не греет мысль о том, что тысячи лет спустя люди будут глядеть на твой погребальный курган и говорить: «Здесь лежит великий герой, счастливец, любимец богов, сподвижник самого Гиеагра»! Слава согревает душу, Мильк!

– Мою душу согревает солнце, – сказал я, – а еще – хорошая еда и красивые девчонки. И слава, конечно, тоже согревает, но ровно до тех пор, пока я живой. Твоя же слава уже давно живет собственной жизнью. Если поставить тебя с нею рядом, то ты будешь мышью у ног слона. Куда уж больше?

– Не бурчи. – Он раздраженно взмахнул рукой. – Если тебе уже достаточно славы, подумай о том, что, куда бы мы ни направились по этой стране, нас повсюду будет ждать вооруженная орда варваров. Наши преступления против их святынь слишком велики, чтобы нам их спустили с рук. Если к тому же мы разгневали их богов…

– Если мы разгневали еще и их богов, можем вскрыть себе вены прямо здесь, не дожидаясь, пока нас прикончат, – пробормотал я.

– До чего ж ты кислый тип! – озлился Гиеагр. – Их боги малохольные. Зато наши злы на нас по-настоящему, во всяком случае, Хал, и я думаю, он задаст взбучку любому местному богу, который вздумает обрушиться на нас прежде, чем Хал доведет свою месть до конца.

– Да ты не только воин, ты мудрец! – Я бросил на героя восхищенный взгляд. – Только ты способен усмотреть хоть что-то хорошее в мести богов.

– Просто я не нытик, как некоторые, – уколол Гиеагр. – А еще я не намерен сворачивать с дороги, когда до конца пути остался всего один шаг. Даже если это шаг в пропасть.

И все же мысль о том, что отныне в Земле стрельцов мы вне закона и выставленное у ворот Арзакены войско – если и плод моей фантазии, то не столь уж неправдоподобный, крепко засела в голове Гиеагра. После полудня, когда мы добрались до небольшого ущелья, по дну которого весело бежала речка, он велел остановиться и распрячь мулов.

Вскоре в ущелье втянулась толпа сопровождавших нас варваров. Они нечасто подбирались к нам ближе чем на три-четыре полета стрелы, но сейчас им приходилось выбирать между иссушающим зноем на дороге и благодатной прохладой у берега реки, и они выбрали прохладу, пусть даже ее приходилось делить с тем, кого они в одно и то же время боялись, презирали и кем восхищались. Гиеагр, за время путешествия научившийся игнорировать зевак, на этот раз тоже пошел против своего обыкновения. Приблизившись к варварам, которые возбужденно загалдели, едва он оказался с ними рядом, герой высыпал из кошеля горсть серебряных дзангов и поднял над головой.

– Мне нужен человек, хорошо знающий эти места, к тому же достаточно быстроногий! – гаркнул Гиеагр. – Есть среди вас такие?

Толпа зашевелилась, от блеска серебра у многих потекли слюнки. Я глазом не успел моргнуть, как вперед выскочил тощий мосластый тип в драных штанах. Рубахи на нем не было, ее заменял длинный замасленный кушак, крестом перехвативший костлявый торс. На лбу его синела татуировка – чаши весов.