Поход в Страну Каоба

В Хукуцине на празднике Канделарии рабочие заключали контракты. Здесь они узнавали о существовании земных радостей и, если решались тратить деньги, могли даже изведать эти радости. Человеку, бывавшему в других городах на подобных религиозных празднествах, праздник Канделарии покажется, быть может, убогим и жалким. Но сотни завербованных пеонов впервые в жизни присутствуют на празднике в городе. Вырвавшись из своих маленьких селений, из бедных пальмовых и глинобитных хижин, индейцы воспринимают этот праздник как событие грандиозное, прекрасное, величественное и вместе с тем греховное.

Праздник Канделарии как бы завершает прежнюю жизнь завербованных и начинает новую, которой суждено протекать где-то на краю света, в такой глухомани, что, казалось, это будет уже не на матери Земле, а на ее осколке; он откололся, когда Земля столкнулась с другой планетой, и теперь движется самостоятельно в воздушном пространстве, и никакой связи между жителями этого осколка и населением Земли не существует. Завербованным чудилось, что они попадут в места, откуда нет возврата, что они идут навстречу неведомым приключениям, переживаниям, страданиям и мукам, о которых имеют лишь самое смутное представление. Ведь источником всех их сведений были слухи и россказни людей, которые сами монтерии не видели, но встречали пеонов, проработавших там долгие годы.

Чем дольше работают пеоны в глубине джунглей, чем больше времени проходит со дня их вербовки, тем более блестящим и великолепным встает в их памяти праздник Канделарии в Хукуцине. Возникнет у пеона какая-нибудь прихоть — днем на работе или ночью на отдыхе, — и он неизменно вспоминает праздник Канделарии. Захочет ли он купить пестрое одеяло или напиться до потери сознания, поиграть в карты или поглядеть на танцовщиц и комиков, вдохнуть запах воска и ладана или поглядеть, как торгуются у лотков женщины и девушки, послушать, как играет на улице босой смуглокожий музыкант, или часами, ничего не делая, стоять на мостовой, или насладиться тающими звуками песен — корридос, или… Да мало ли еще какие желания могут вдруг возникнуть у пеона за долгие месяцы тяжелого труда в джунглях! Чтобы все они исполнились, не хватило бы, пожалуй, и вечности в раю.

По мере того как приближался праздник Канделарии, рабочих на монтериях охватывало все большее возбуждение — им казалось, что наступает час исполнения всех их желаний. Лесорубы с монтерий совсем забывают, что, прокутив несколько дней в Хукуцине, они вынуждены искать энганчадора и вновь вербоваться.

Вот почему энганчадоры во время праздников рыщут по кабакам, как голодные волки в поисках заблудшей овцы. Они дают ей пятьдесят песо аванса в счет нового контракта, и заблудшая овца снова пускается во все тяжкие, а затем отправляется в обратный путь на монтерию… На третьи сутки заблудшая овца приходит наконец в сознание и с ужасом понимает, что вела себя, как баран, а на второй день работы в джунглях снова начинает мечтать об усладах и развлечениях, которые ее ждут на празднике в Хукуцине.

Но Селсо не прельщал праздник в Хукуцине. Он уже не был неопытным крестьянским пареньком, не изведавшим жизни и ее радостей. Он видел подобные празднества в маленьком городке Соконуско, где работал на кофейной плантации; он бывал и на пышных праздниках в честь святого Хуана в Чамуле, и на ярмарках в Ховеле, и в Балун-Канане. Праздник Канделарии был для Селсо слишком слабым соблазном, чтобы заставить его забыть все, что он пережил, забыть, как тяжка работа на монтерии и ради чего он за нее взялся.

В то время как большинство парней в джунглях мечтали об удовольствиях на празднике в Хукуцине и все время думали о том, как они вознаградят себя сторицей за все лишения, испытанные в течение года, а чаще всего — многих лет, Селсо думал о своей девушке и о своих пятнадцати еще не родившихся детях. Все два года работы на монтерии он думал только о пугливом и ласковом взгляде своей невесты, которым она подарила его украдкой, и о сдержанной сердечности ее отца. Только об этом и вспоминал Селсо, когда укладывался ночью на свою циновку. И тогда веселый праздник Канделарии казался ему всего лишь ярко размалеванным воздушным шариком. Хотя он и выглядит красиво, к вечеру он все равно лопнет и попадет в мусорную яму.

11

Начальник отряда, в котором работал Селсо, сообщил управляющему монтерии, что Селсо, видимо, не собирается возвращаться назад, но что монтерия никак не может потерять такого ценного работника. В ответ на это управляющий послал письмо дону Габриэлю, вербовщику, который направлялся в Хукуцин к празднику Канделарии, чтобы сопровождать на монтерию большую партию завербованных.