Поход викингов

Лейф спустился с холма. Настало время отдать последние почести телу Вальтьофа.

От поцелуев утренней зари серое небо над морем покрылось багрянцем. Занялась заря, которую Вальтьофу уже не дано было увидеть. Теперь Лейф заплакал. Вальтьоф унес с собой частицу его души. И он плакал, потому что был один: слезы викинга не должны иметь свидетелей.

* * *

Все розыски следов Йорма окончились ничем. Никто из нападавших на Окадаль, кого изувечил молот Бьорна или пронзило копье Лейфа, не выжил, и поэтому не удалось установить, где на Западном побережье был разбит пещерный лагерь изгнанников. Жители поселка опознали трупы Грима, Скиди Норвежца и Хравна - Сына Лосося. Оставшиеся в живых участники набега скрылись кто куда.

Похороны Вальтьофа были просты и величественны. Тело возложили на костер, который развели Эйрик Рыжий, Бьярни Турлусон и кузнец Бьорн. Бьярни - новый глава семьи - поджег вереск, покрывавший деревянный настил. Яркий огонь поднялся к небу... И тогда скальд Бьярни спел не простую вису (Виса строфа в поэзии скальдов.), но суровую строфу из песни об Инглингах, которую обычно посвящали победителям, вождям и воинам, прославившимся верностью долгу:

Изранен тяжко был король Хаки

И понял, что дни жизни сочтены.

Тогда велел он боевой корабль

Для плаванья морского снарядить,

Руль закрепить, все паруса поднять,

Сложить из дров на палубе костер

И факелом просмоленным поджечь.

Дул ровный, сильный ветер от земли.

Лежал Хаки, простертый на костре..

Меж островов пройдя, его корабль,

Пылая, устремился в океан.

В Гренландии слишком драгоценны были корабли, чтобы можно было хоть один из них отдать для последнего приюта мертвецу. Поэтому прах Вальтьофа, несмотря на общую любовь к нему, был развеян по земле ветром.

После погребального обряда Бьорн Кальфсон подошел к Бьярни и сыновьям Вальтьофа.

- Бьярни Турлусон, дом Вальтьофа отныне дом его сыновей и твой. А я выстрою подальше новую кузницу.

- Бьорн, кров моего брата отныне твой кров. Я попрошу тебя взять к себе и растить Скьольда, пока ему не минет пятнадцать лет. О Лейфе позабочусь я сам.

- Почему я должен расстаться с братом Скьольдом, дядя Бьярни?

- Потому что обычай не допускает, чтобы два брата плавали на одном корабле.

И тогда Лейф понял, что великая мечта Бьярни скоро станет явью. Смутная радость захлестнула его сердце. Корабль, захватив и его, уйдет покорять Западное море.

- Скьольд останется со мной до твоего возвращения, Бьярни Турлусон, сказал кузнец, - и я воспитаю его так, как воспитал бы родного сына. Когда же ты думаешь выйти в море?

Бьорн говорил так спокойно, словно подобное плавание было самым обычным на свете делом.

- Когда Эйрик все наладит в поселке и когда задует попутный ветер. Ну, а пока пусть этот разговор останется между нами.

Скьольд, насупившись, ковырял носком землю. Бьярни угадал, какие чувства волнуют мальчика.

- Настанет и твой черед, Скьольд!

Бьорн заскорузлой рукой приподнял за подбородок голову младшего из братьев.

- Раз ты теперь мой сын, я открою тебе тайны металла и огня. Твоя участь будет не хуже, чем у брата. Я помогу тебе отыскать четыре вида терновника, три вида мха и семь видов водорослей на скале, которые наделяют даром провидения и мудростью.

Скьольд поднес к губам громадную руку Бьорна.

Лейф знал, что Эйрик Рыжий и Бьярни отплывут после уборки урожая. Ячмень поднялся высоко, и колосья его созрели для жатвы.

- Одно не дает мне покоя, дядя Бьярни: Йорм избежал мщения.

Бьорн начертил на земле круг:

- Йорм никогда не вырвется из круга крови. Он будет метаться в нем, как запертый в загоне зверь.

Ему не пришлось пояснить свою мысль. Эйрик Рыжий широким шагом пересек площадь, на которой ранее был разведен костер.

- Ты мне нужен, Бьорн Кальфсон. Я снова уйду на "Большом змее" в долгое плавание. Бьярни говорил тебе об этом. Восточному поселку нужен будет глава. Я думаю, что это отличие - твое по праву.

- Мне легче приказывать молоту, чем людям, Эйрик!

- Клянусь Тором, у тебя крепкая рука, кузнец, и доброе сердце. Ты сумеешь ковать и закалять в людях мужество не хуже, чем куешь и закаляешь сталь.

* * *

Йорм плыл в Исландию.

Однажды ночью, в глубокой тайне, он погрузил на борт "Гуся" около двух десятков верных дружинников и снялся с якоря, оставив в пещерах десять мужчин, двадцать женщин и двенадцать душ детей.

После убийства Вальтьофа Йорм не чувствовал себя в безопасности на гренландской земле. Смерть Эгиля послужила ему предостережением.