Читаем Поход за последним «тигром» полностью

— Погода прекрасная. При такой погоде быстрехонько дойдем до Охотска, — сказал он капитану.

— Кто на море не бывал, тот и горя не видал, старая пословица, не надо ее забывать, — неулыбчиво ответил Миловзоров.

Славная погода продолжалась недолго. Пароходы, обогнув южную часть Сахалина, взяли курс на север и встретили льды. Первого мая началась снежная буря.

Охотское море обрушилось на экспедицию тайфунами. Начались поломки, задержки, в корпусе «Индигирки» появилась течь, авралы следовали за авралами. Прошло тридцать дней с начала плавания, но Охотск был по-прежнему недосягаем.

На иллюминаторе справа налево передвигался клубок снежинок, было слышно, как трется лед о борта «Ставрополя». Вострецов же не видел снега на стекле, не слышал грозного шуршания ледяных глыб — он весь был в воспоминаниях. Его видения развертывались в недавнем прошлом, города и села, и степные равнины, на которых происходили большие и малые бои, вставали перед ним нескончаемо.

Память отсеивала ненужные наслоения, и важные события становились еще значительнее, на них проявлялся отблеск истории, само время тоже приобретало историчность.

Как на экране, видел он дымные поля сражений, небо в молниях разрывающихся снарядов, в сивых шарах порохового дыма, кого-то преследовал, сам убегал от погони, лежал в липкой окопной грязи, крался по темным тропинкам. Перед ним проносились нескончаемой чередой знакомые и незнакомые лица: красные и белые, генералы и солдаты, министры и комиссары, капиталисты и мужики. Он ругался, наказывал, награждал, сам получал награды.

С внезапно вспыхнувшим интересом оглядел он свои ордена: каждый заслужен его кровью, мужеством, смелостью. Вот первый — орден боевого Красного Знамени за Челябинск. Тогда в дымном девятнадцатом году он с группой красноармейцев ворвался на станцию Челябинск. А второй орден дан ему за бой с белополяками у деревни Тартак на реке Буг. В приказе Реввоенсовета о награждении говорится, что он «появлялся на самых опасных местах, где обаяние и авторитет его как командира ободряли в этом тяжелом бою красноармейцев». А третий получен за «штурмовые ночи Спасска», за то, что «всегда был в первых рядах, подавая личный пример храбрости и мужества».

Вострецов поставил на столик локти, положил на ладони голову и обратился памятью в челябинскую степь.

По степи заходили пегие волны ковыля, становясь багровыми на июльском закате, и Вострецов увидел себя, бегущего впереди бойцов, с наганом в руке. Он бежал, не оглядываясь, но знал: за ним красноармейцы спешат в атаку. Челябинский бой был одним из самых важных и памятных в его жизни.

Колчаковцам удалось было прорвать заслон 5-й армии, но их прорыв вызвал молниеносную реакцию красных. Командарм Тухачевский выделил особую группу войск, чтобы остановить противника, а Волжский полк Вострецова бросился в обход колчаковцев, готовя тяжкий удар по их левому флангу.

Надвигалась гроза, погромыхивал гром, степь дышала распаренным воздухом, по-змеиному шевелились травы, в темноте скрипели повозки, раздавались голоса.

Покачиваясь в седле, Вострецов слушал приперченные незлобливой руганью разговоры. Грубые шутки не принижали, не обескрыливали красноармейцев, идущих стремительным маршем к месту боя, русские люди жили, трудились, умирали с шуткой-прибауткой, с крепким словцом.

Степан Вострецов был одним из них, выдвинутый революцией в командиры над ними же. Они понимали друг друга с полунамека. Был бодр Вострецов — усталые, бодрились и они; кидался в атаку Вострецов — они устремлялись за ним. Как и они, спал он на голой земле, ел затируху из ржаной муки, умел подковать коня, посмеяться над самим собой, похвалить смелого, отчитать труса.

Такие командиры — понятные всем, доступные для всех — вдохновляли бойцов сильнее самых высоких слов…

Одно видение сменялось другим: Петропавловск, Омск, Барабинск вставали словно из небытия, но Вострецову особенно ярко представлялись бои на реке Тоболе, когда верх брали то красные, то белые, и кое-кому думалось, что иссякли силы 5-й армии, что выветрился наступательный дух ее полков. Но 5-я армия одолела водный рубеж и погнала колчаковцев к призрачной столице призрачного верховного правителя России…

Волжский полк был опять в авангарде. Бойцы шагали, кренясь вперед, словно ввинчиваясь в ветер, лошади натужно тянули повозки. Белые струи бежали по унылой равнине, в замерзших болотах корчились ржавые кочки, издалека доносились паровозные свистки.

Уже совсем завечерело, когда Волжский полк вышел к Иртышу. Темнота скрывала реку, лишь редкие огоньки подрагивали на противоположном берегу, в воздухе расплывались громоздкие очертания железнодорожного моста. Вострецов послал разведчиков к станции Куломзино. В ожидании донесений ходил по хрусткому от первого снежка обрыву, курил трубку, слушая тревожные гулы далекого города.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
100 знаменитостей мира моды
100 знаменитостей мира моды

«Мода, – как остроумно заметил Бернард Шоу, – это управляемая эпидемия». И люди, которые ею управляют, несомненно столь же знамениты, как и их творения.Эта книга предоставляет читателю уникальную возможность познакомиться с жизнью и деятельностью 100 самых прославленных кутюрье (Джорджио Армани, Пако Рабанн, Джанни Версаче, Михаил Воронин, Слава Зайцев, Виктория Гресь, Валентин Юдашкин, Кристиан Диор), стилистов и дизайнеров (Алекс Габани, Сергей Зверев, Серж Лютен, Александр Шевчук, Руди Гернрайх), парфюмеров и косметологов (Жан-Пьер Герлен, Кензо Такада, Эсте и Эрин Лаудер, Макс Фактор), топ-моделей (Ева Герцигова, Ирина Дмитракова, Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл, Александра Николаенко, Синди Кроуфорд, Наталья Водянова, Клаудиа Шиффер). Все эти создатели рукотворной красоты влияют не только на наш внешний облик и настроение, но и определяют наши манеры поведения, стиль жизни, а порой и мировоззрение.

Валентина Марковна Скляренко , Ирина Александровна Колозинская , Наталья Игоревна Вологжина , Ольга Ярополковна Исаенко

Биографии и Мемуары / Документальное