Поход за радугой

– Вашей официальной иерархии магов, – продолжал часть Сехем-ру, – придерживаются, кроме людей, только саххарты да тьефа. Собственно, именно у тьефа вы эту иерархию позаимствовали. С некоторыми малозначительными изменениями. Причём даже у вас, людей, есть специальности, практически стоящие вне иерархии. Алхимия, например… или та же артефакторика. А ещё вы подменяете понятия.

– Что вы имеете в виду? – подобрался Стилет.

– Вы говорите: Высший маг, вставший над официальной иерархией. А потом говорите о нём же: Великий маг, грандмастер. Но Высший и Великий – это совсем не одно и то же. Слово Великий характеризует силу мага, и только. Для нас, эйлони, человек Орфус взлетел до статуса Высшего мага, когда изобрёл трансформу в лича; осуществив эту трансформу, он стал просто Великим. Двигаясь по этому пути дальше, он вовлекал в погоню за чистой силой других некромантов. И становился всё больше и больше, пока мир не решил, что Орфуса в нём уже слишком много.

– По-вашему, Высший маг – это временное состояние?

– Да. И с магической мощью оно коррелирует редко. Ирония заключается в том, что наиболее могучим магам, вроде упомянутых вами Лама Ветродуя и Горного Мастера, редко требуется совершать невозможное… а менее могучим для таких свершений часто не хватает сил.

Стилет промолчал. Но Клин воспользовался правом неопытной молодости и спросил:

– А что вы скажете о себе? Об Олшисе, Эссаше, Сехем-ру?

– Мы не вписываемся в вашу иерархию, – был ответ. – Мы… иные. Не монады.

Эйлони умолк. Клин не знал, что такое "монада" – а Стилет, если и знал, по-прежнему хранил молчание, пока часть Сехем-ру не отошёл, присоединяясь к своим сородичам.

– Как думаешь, – обратился к нему Клин, – Игла скоро очнётся?

– Да. Я ведь уже говорил.

– Но насколько скоро? Долго ли нам ждать?

Некромант пожал плечами.

– Может быть, минуту, – сказал он. – Может, час. А может, придётся подождать до ночи.

– Это называется "скоро"?

– Транс продолжается четвёртые сутки, так что – да. Это скоро.

– Тогда разбуди меня, когда это "скоро" превратится в "сейчас".

…Стилету не пришлось будить Клина. Вольный охотник проснулся сам, от раздавшегося в нескольких шагах рычания.

Рычала не собака. Глядя на стоящих полукругом эйлони, рычала Игла.

– Эйрас!

Крик некроманта пропал втуне. Существо, вернувшееся в тело Иглы, не узнало этого имени.

Эйлони дружно отступили: шаг. Потом второй. Третий. И рычание стихло. Игла – вернее, существо в её теле – попыталось изменить позу, но лишь без большого толка завалилось набок. Замерло. Зашевелилось снова, странно извиваясь. Клину, который к тому времени уже стоял неподалёку и во все глаза смотрел на это жуткое подёргивание, привиделось, что на месте Эйрас ворочается что-то длинное, членистое и многолапое. Наваждение было настолько сильно, что вольного охотника замутило.

"../*.!"

Клин вздрогнул. Стилет прошипел нечто богохульно-неразборчивое. Они оба узнали эту мысленную волну: она принадлежала Игле. Но как же изменилось то, что пыталось достучаться до них, пользуясь этой волной! Какие-то перекрученные ошмётки мысли, шум и треск вместо ясного голоса… и холодная, как могила, досада, кое-как склеивающая сигнал воедино.

– Кажется, у неё пострадал разум, – прошептал Стилет.

– Неверно, – выдал кто-то из эйлони. Скорее всего, одна из частей Сехем-ру, та, что более прочих была склонна к общению с людьми. – Это итог изменений, не сходных с болезнью. Ваша спутница испытывает хилан. Удивительно.

– Что такое хилан?

– Нет соответствия. У людей так не бывает. Не бывало. Придётся позвать…

Игла снова зарычала. Оставив попытки встать, она взлетела, изгибаясь почти грациозно.

Взлетела?

"!/..!"

– Похоже, – заметил Стилет, – Эйрас возражает против вашего воссоединения с остальными частями Линии.

– Поздно, – сказал Голос Сехем-ру. – Мы уже здесь.

Взгляд Иглы, бесцельно и безостановочно блуждавший вокруг, случайно нашёл лицо Клина и остановился. Произошло что-то странное, не оставившее ясного следа в памяти. Следующее, что помнил вольный охотник из Дэргина Устэр Шимгере – он стоит около повозки, крышка экранирующего кофра у него в руках, а из кофра щёлкающей стремительной лентой вылетают, соединяясь, части драконьего костяка.

"ТЕПЕРЬ МОЖНО И ПОГОВОРИТЬ".

Клин выронил крышку, припал к земле, укрывая голову руками. Бесполезно: от грохочущего драконьего гласа продолжали вибрировать все до единой кости в слабом человеческом теле. Интонации Эйрас почти терялись в мысленном грохоте… почти.

Это всё-таки была она. Игла. Его учитель. Вот только…

– Говори, – откликнулся часть Линии Сехем-ру. Как ни странно, Голос эйлони не казался незначительным в сравнении с пронзительно громкой мыслеречью дракона.

"У ВЛАСТЕЙ АНТАРДА ЕСТЬ КАКИЕ-НИБУДЬ ПРЕТЕНЗИИ К НАМ ТРОИМ?"

– Нет.

"В ТАКОМ СЛУЧАЕ ОТ СВОЕГО ИМЕНИ, ОТ ИМЕНИ СТИЛЕТА И ОТ ИМЕНИ КЛИНА, МОЕГО УЧЕНИКА, ПРОШУ У ДОЗОРНЫХ ИЗ ДОСТОЙНЫХ ЛИНИЙ СВОБОДНОГО ПРОЕЗДА ПО ТЕРРИТОРИИ АНТАРДА".

– Мы удовлетворяем просьбу, но с двумя условиями.

"НАЗОВИТЕ ПЕРВОЕ".