Поход за радугой

Отблеск раздражения, принадлежащего Эйрас и закованного в цепи воли, буйствовал в сознании Клина. Как сухая гроза с блеском молний и внезапным грохотом прямо над головой: вроде и не особо опасно, но…

И отгородиться от чужих эмоций не получалось. Среди прочего – потому, что они находили отклик в душе вольного охотника.

"Запомни, Клин: хуже нет, когда больной вредит себе вопреки советам врача. Быть может, тебе ещё придётся глотать эту злость, когда у тебя появятся свои пациенты… но если так случится, терпи! Их выбор, не твой: лечиться или нет, соблюдать предписания или не соблюдать, выдерживать режим или плевать на него. Ты оказываешь помощь, причём лишь тогда, когда тебя попросят, и такую, какую попросят. Остальное – не твоё дело. Даже если очень хочется сделать это дело своим. Кодекс целителей я тебе непременно дам почитать. Потом. Это полезное чтение, наводящее на грустные мысли. А сейчас вернёмся к нашей троичной проблеме: свет и тьма, добро и зло, польза и вред. Тебе известен принцип взаимодополняемости логики и этики?"

– Слышал что-то такое.

"Освежу твои воспоминания. В одной из популярных формулировок этот принцип гласит, что любая ситуация должна рассматриваться с позиций и разума, и нравственности. Тот, кто меряет всё только холодным рассудком, как и тот, кто меряет всё лишь нормами морали – наполовину слепы. Первые закрывают левый глаз, вторые – правый, но одноглазые всегда ущербны в сравнении с видящими двумя глазами".

Игла заколебалась, прежде чем продолжать; мысленная связь успела стать такой тесной, что Клин ощутил её колебания не хуже, чем свой собственный интерес.

"Иногда мне кажется, что проблему выбора лучше рассматривать ТОЛЬКО с помощью логики. Разум смотрит дальше, видит больше альтернатив, ставит больше вопросов и даёт больше ответов. Этика в принципе не может ответить на вопрос, что было бы, если. Она оперирует фактами, а не предположениями – даже если эти предположения не вызывают ни малейших сомнений, как неминуемая смерть от синдрома Мурта. И если этика вообще зачем-то нужна мыслящему – то лишь затем, чтобы помнить, как принимает решения менее разумное большинство".

– А ты высокомерна, как я погляжу.

"Наверно. Но у меня есть на то причины, не так ли? Я действительно умнее и дальновиднее среднего аптекаря или писаря, не говоря уже о судомойках или дворниках. Этика, знаешь ли, здорово экономит умственные усилия. Не убивай! Не кради! Не лги! Всё просто и ясно. И думать уже не обязательно. Многие, очень многие боятся самостоятельно мыслить пуще чумы и глада. Но ведь любая замкнутая система вроде этики – конечна, а тем самым и ограничена. Легко можно выйти за пределы её применимости… и, если привык опираться только на этику, двигаться дальше становится невозможно".

– Логика тоже имеет свои границы.

"Конечно. Но логик приучен лучше чувствовать эти границы. Он не машет крыльями там, где нет воздуха, и не строит мостов через океаны. А вот приверженцы строгих этических правил так и норовят заняться чем-то подобным. Им сказали: не убивай! И они стали беспомощны перед насилием. Им сказали: не лги! И их язык стал их врагом. Ты помнишь, что я говорила тебе о жёстких моральных запретах? Ещё в "Гриве льва", в Остре?"

– Что они плохо гнутся и легко ломаются.

"Запомнил? Хм. Не то чтобы легко… беда в ином: ломаясь, они калечат всех вокруг. Этика говорит: не причиняйте другим боли. Глупость! Люди постоянно причиняют друг другу боль. Невозможно жить рядом и не доставлять неудобства своим присутствием. Или отсутствием, не суть важно. Мораль запрещает делать больно. Логика говорит, что без этого не обойтись. И добавляет, что причинение боли бывает на пользу".

– Как при жертвоприношении?

Мысль Иглы заострилась и заледенела. И прошила щиты возражений – навылет.

"Нет. Как при публичной порке. Как при хирургической операции. Как при расставании влюблённого с равнодушной. Как при строгом выговоре. Боль изобрели не люди: животным она тоже известна, как членистоногим, как червям, как деревьям. Боль следует признать необходимой. Она существует объективно: как свет, как тьма. Горе и радость, печаль и довольство, любовь и ненависть – у всего этого есть своя цель. Нельзя погрузиться в свет, отказываясь замечать тьму: жизнь не исчерпывается только своей правой половиной. Ладонь, которой никак не сжаться в кулак, – уродство. Кулак, который никак не может разжаться, – другое уродство[13]. Логика должна указывать, когда следует протянуть руку другу, а когда – ударить врага. Человек, который убивает на войне, зовётся хорошим солдатом. Убивающий в мирное время есть преступник. Но тогда не преступником ли надо назвать и того, кто отказывается убивать на войне?"

– Я совсем не об этом хотел поговорить.