Походный барабан

— Ну, в каждой стране, по крайней мере, некоторые женщины красивы. Неужто во всем Хинде не может быть ни одной — хотя бы одной?

— Да, можно полагать так, о господин. Обычно там, где есть сильные воины, есть и красивые женщины, они всегда появляются вместе, ты же знаешь.

— Я чту твою мудрость, о отец здравомыслия, ибо что знаю я о таких вещах? Ничего я не знаю о женщинах. Прекрасные создания, это несомненно, но моя стеснительность на позволяет мне приблизиться к ним. Я весь сжимаюсь от их взглядов, трепещу от одного слова… Что я, недостойнейший из всех людей, мог бы поведать красивой женщине?

Хитрые старческие глаза Хатиба заискрились смехом, но речь была по-прежнему чрезвычайно серьезна:

— Но как-то ты все-таки нашел, что говорить Валабе? Той, которую считают красивейшей женщиной Кордовы? Или Сюзанне, графине де Малькре?

— В самом деле, что же я им говорил? Они воспользовались моей застенчивостью, Хатиб! Что ж я мог поделать? Я, беззащитный мужчина? И к тому же такой стеснительный? Но они были красивы, и я чту их за их добрые деяния.

— А как насчет той девицы из викингов в Киеве?

— Она меня запугала, Хатиб. Я весь проникся благоговейным страхом. Ее длинные золотистые волосы, её внушительные плечи, её требовательные манеры… что мог я сделать?

— Полагаю, лишь то, что ты сделал… — Хатиб положил мне на тарелку ещё еды из накрытых крышками блюд. — Ешь, о господин, поддерживай свои силы! Кто знает, какие испытания тебе придется ещё пройти?

Внезапно дверь зала отворилась, вошли двое солдат и встали по обе стороны дверей. Между ними прошествовал напыщенный коротышка в очень большом тюрбане и длинном халате. За ним следовали восемь рабов, и каждый нес какой-то подарок. К моему изумлению, они остановились перед моим столом.

— О благосклонный! О осыпанный милостями Аллаха! Мой господин, прославленный, великий, всемогущий Рашид ад-дин Синан просит тебя принять эти скромные дары из его рук! О величайший из ученых! Мудрейший из людей! Благородный врачеватель и умудренный читатель небесных знаков Ибн Ибрагим! Мой господин просит тебя посетить его в крепости Аламут!

Двое рабов расстелили великолепный златотканый халат и второй, отделанный соболями; третий раб нес меч, усыпанный самоцветными каменьями по рукояти и ножнам; вдоль роскошного клинка, вынутого из ножен, шла надпись по-персидски золотыми буквами «Душман-куш!», что значило «Истребитель врагов!»

Четвертый раб поднес шелковую подушку с тремя кошельками, в которых позвякивало золото; пятый — украшенную драгоценными камнями перевязь для меча; шестой — полный набор одежды; седьмой — пару красивых седельных сумок тисненой кожи, украшенных золотом. Последний раб преподнес мне почетное платье, усыпанные алмазами перо и чернильницу.

— Скажи ему, о визирь, — сказал я, — что я прибуду завтра. С восходом солнца я отправлюсь в путь.

Немного помолчав, я добавил:

— Сообщи могущественному Рашиду ад-дин Синану, что я с нетерпением ожидаю беседы с ним о тайнах многих наук, ибо дошло до меня известие о его великой мудрости.

Евнух низко поклонился и, пятясь, проследовал через весь зал обратно, не переставая кланяться; за ним ушли рабы.

Содержатель караван-сарая поспешил к моему столу, явно перепуганный:

— О Господин мудрости! Я молю о прощении! Я и не представлял себе… Я и не знал, кто почтил мое убогое…

Хатиб с серьезным лицом собрал подарки. Веселье исчезло из его глаз.

— Господин, подумай хорошенько о том, что делаешь. У моего народа есть пословица: «Олень может забыть западню, но западня не забывает оленя».

— Я не забуду, Хатиб.

— Есть и другая пословица: «Глуп тот, кто спускается в колодец на чужой веревке».

Подарки были великолепны, однако я смотрел на них с тем же подозрением, что и Хатиб. Они были слишком роскошны для неизвестного ученого.

Не посланы ли они с целью заставить меня забыть о всяких опасениях? Не хотелось ли и в самом деле кому-нибудь, чтобы я приехал в Аламут? Не думают ли там, что безопаснее держать меня в крепости, пленником, чем позволить, быть может, сеять смуту за её стенами?

С другой стороны, думают ли они обо мне вообще как-нибудь иначе, чем как о странствующем ученом?

Однако есть ли у меня выбор? За стенами Аламута мой отец, пленник, раб. Если когда-нибудь суждено ему обрести свободу, то только с моей помощью.

— При всем почтении к твоим мыслям, Хатиб, я должен туда ехать. Но ты останешься здесь, ибо будущее неясно, а я иду навстречу большим тревогам.

— Если нет ветра, могут ли дрожать листья? Есть причины для страха, о господин. Когда Старец Горы присылает дары, готовь себе саван… ибо за ними последует нож.

Он помолчал.

— Однако пойти с тобой я пойду. Сколько стран я уже повидал, хозяин! Сколько морей! Сколько городов! А вот какова изнутри крепость Аламут — не видел.

На минуту мы забыли о нашей красавице из Хинда, но она не забыла о нас.

Перед нами появился с поклоном её раб:

— О возвышенный! Госпожа моя просит принять извинения: она не знала, что пребывает в столь выдающемся обществе. Она приглашает тебя присоединиться к ней за столом, моя госпожа, Сундари Деви!