Походный барабан

Судя по замечаниям, написанным аккуратным старческим почерком, эта книга, должно быть, попала в руки аль-Хакиму незадолго до его смерти. Халифы, занимавшие трон после него, не обладали свойственным ему интересом к книгам, и эта комнатка была забыта.

Сунув книгу в карман, я запер дверь и сложил рукописи так, как они лежали раньше. Многие из них были дубликатами уже переведенных, м могли пройти годы, пока кто-нибудь потревожит их покой ещё раз.

Военное дело относилось к предметам сильнейшего моего увлечения, и книга, которую я сейчас держал в руках, оказалась для меня истинным сокровищем. С ней можно завоевать царство. Она могла также поднять на воздух стены замка барона де Турнеминя.

Я надежно укрыл её в другом отделе библиотеки и неделю назад отважился украдкой проскользнуть в книгохранилище, чтобы унести её с собой для подробного изучения. Сейчас я снова перечитывал книгу, потому что намеревался целиком запечатлеть её в памяти. Рецепт, который был самой сущностью и важнейшим местом книги, я запомнил через десять минут после того, как впервые взглянул на него, но там имелись и другие важные сведения.

Однако мне трудно было сосредоточиться. Я чутко прислушивался к малейшему звуку на темной улице за дверью, и наконец засунул книгу под рубашку и погасил свечу.

Некоторое время я сидел в темноте, положив обнаженный меч на колени, напрягая слух; во мне нарастала тревога.

На улице что-то упало — или кто-то. Послышалось хриплое, надсадное дыхание и такой звук, словно что-то волочили по земле. До меня донесся слабый стон, стон человека, испытывающего страшную боль, и я приоткрыл дверь пошире — петли, смазанные маслом, повернулись беззвучно.

— Кербушар! Помоги мне!..

Это была Сафия. Она, пошатываясь, приподнялась и чуть не упала, споткнувшись о порог. Я подхватил её свободной рукой, осторожно уложил на пол и, сунув меч в ножны, опустился на колени рядом с ней. Она прошептала:

— Беги! Они идут! Они заставили меня говорить, и они убьют тебя… они…

Несмотря на риск, я зажег свечу. Ее платье насквозь пропиталось кровью, она была жестоко избита — местами тело было рассечено до кости; а ноги превратились в кровавое месиво после жестоких ударов по пяткам.

— Они посчитали меня мертвой… Я не могла оставить тебя… Но беги же! Я освобождаю тебя от твоего обещания… Я не имею права…

Повесив на плечо мешок с картами и несколькими ценными книгами, я завернул её в чистый халат и поднял на руки.

Движение могло убить её, но, если её найдут здесь, то убьют наверняка.

Выбравшись через окно, я поднял Сафию на стену и положил рядом с собой, потом затворил окно. Рискуя свалиться, понес её по верху стены в полной темноте; листья скользили по моему лицу и одежде.

Лошадей в конюшне никто не трогал. Оседлав двух и взяв на повод остальных, я привязал Сафию к седлу, вывел коней и закрыл за собой дверь.

Ночь была прохладной, почти холодной. Высокие арки акведука бросали густую тень на мостовую. Сегодня ночью я покину Кордову. Вернусь ли когда-нибудь? Я любил этот город, и, хотя он многое у меня отнял, но дал гораздо больше.

Скачка будет отчаянная. Она может убить Сафию, но другого выхода у нас нет.

Держась в тени, мы подъехали к потайным воротам. Как я и надеялся, стражи при них не оказалось.

Не обращая внимания на стоны пришедшей в себя Сафии, я скакал к горам, не останавливаясь. Что сотворила Сафия, чтобы заслужить такие пытки, я не знал и знать не хотел. Что бы она ни делала, кончилось все катастрофой.

Перед рассветом я отыскал лощинку у ручья. Снял Сафию с лошади и принялся за дело. Не зря читал я «Канон» Авиценны и труды других великих учителей медицины. Промыл раны, пользуясь лекарствами, которые давно заготовил в дорогу. Осторожно протер истерзанную спину и перевязал.

Она потеряла много крови и, когда я обрабатывал раны, лежала без сознания. Взглянув на её ноги, я ужаснулся. На таких ногах добраться ко мне, чтобы предупредить об опасности, — для такого потребовалось больше мужества, чем судьба вправе требовать от человека.

Солнце уже высоко стояло на небе, когда я закончил работу, но о том, насколько она будет успешной, никак нельзя было судить. Теперь все в руках Аллаха.

Сафия была измождена и бледна, и, открыв глаза, смогла лишь бессмысленно оглядеться кругом и попросить воды. Здесь была трава для лошадей и вода, но долго на этом месте нельзя оставаться.

К вечеру она пришла в сознание и смола съесть немного супа.

Снова я привязал её к седлу и окольной дорогой повез к пещере, где давным-давно дрался с вестготом.

Это пустынное место, пещера хорошо укрыта от посторонних глаз, и рядом есть вода. Там мы сможем скрываться, пока Сафия не выздоровеет… или умрет.

На рассвете, спрятав лошадей среди ивовых зарослей, там, где росла трава, я, пока Сафия спала, взял меч и лук и пошел поискать еду. В небольшой рощице я обнаружил несколько сбившихся в кучку овец из стада Акима; их охранял крупный старый баран. Я убил стрелой ягненка, отбившегося от стада, и, освежевав, отнес мясо в пещеру.