Походный барабан

Хозяин был стар, но красив, с гордой осанкой, в поношенном, но дорогом платье. Когда я стал было снимать с коня уздечку и седло, он покачал головой:

— О нем позаботится раб, и незамедлительно. Прошу тебя, входи.

Он провел меня по галерее в небольшую комнату с коврами, подушками и низеньким столиком. В алькове была устроена купальня с ванной, куда лилась вода.

— Освежись, а после поговорим.

Оставшись один в затененной комнате, я разделся и помылся, вытряхнул пыль из одежды. Оделся и, уже пристегивая скимитар, услышал, как поет девушка — красивый, сладкозвучный, часто повторяющийся припев. Я остановился и прислушался.

Вот это… это и составляет жизнь: миг спокойствия, струя, льющаяся в чашу фонтана, девичий голос… миг схваченной красоты. Кто истинно мудр, тот никогда не позволит такому мгновению ускользнуть.

Кто она? Поет ли она от любви или от тоски по ней?

Совершенно неважно, знаю ли я её, ибо она — это романтическая любовь, а любовь так часто таится в саду, за стеной, на сумеречной улице…

Открыв дверь, я вышел в галерею; за колоннадой солнце освещало сад, где росли гибискусы, розы и жасмин. Я немного постоял, давая схлынуть остаткам напряжения.

Ворота, впустившие меня сюда, были теперь закрыты и заперты изнутри на засов.

Глава 10

За пловом мой хозяин объяснил, что его зовут Ибн Тувайс и что он араб из Курайш — племени Пророка. Когда-то был и солдатом, и чиновником халифа.

— Я знал многих франков, а одно время был пленником в Палермо.

— Отец часто рассказывал мне об этом месте.

— Он умер?

— Так мне сказали; однако, возможно, человек лгал либо ошибался.

Как часто всякие истории рассказываются лишь для того, чтобы придать значительности рассказчику! Сплошь и рядом люди уверяют, что своими глазами видели то, о чем на самом деле только слышали…

— Что ты собираешься делать?

— Остаться здесь, учиться, познавать, прислушиваться к новостям. Недаром же сказано, что все новости стекаются в Кордову.

— Мой кров да будет твоим. Нет у меня сына, и «кисмет» — судьба — по доброте своей привела тебя ко мне. Ну, а кроме того, я не лишен источников сведений. Я постараюсь узнать о твоем отце. Его имя хорошо известно среди мореходов, и о нем наверняка станут говорить.

— Ты должен простить меня. Я не смогу разделить с тобой кров, если мне не будет дозволено платить за него. Таков обычай моего народа.

Тувайс поклонился:

— Когда-то я воспринял бы это как оскорбление, но сейчас… я человек бедный. Ты видишь дом благосостояния, и оно было у меня при старых халифах, берберы же не предоставили мне места. Твое общество будет приятно мне, ибо в молодости я много беседовал с учеными Багдада и Дамаска. Более того, у меня есть и немного книг, и некоторые из них очень хорошие… очень редкие.

Он поднялся:

— Хочешь послушать совет старого человека? Говори мало, слушай много. Есть в Кордове красота, есть и мудрость, но есть в ней и кровь.

В эту ночь я, пока не уснул, читал «Хронологию древних народов» аль-Бируни, а также кое-что из «Альмагеста» Птолемея.

Мои мысли обратились к Азизе. Где она? Благополучна ли? Находится ли среди своих друзей? Ее красота осталась для меня незабываемым воспоминанием.

В последующие дни я читал, бродил по улицам, изучая город, и прислушивался к разговорной речи, пополняя знание арабского языка и учась немного берберскому.

Прошло уже более четырехсот лет с тех пор, как мавры завоевали Испанию. Их вторжение во Францию было отражено Карлом Мартеллом7.

Вконец разложившаяся, насквозь прогнившая империя вестготов рухнула при первом же натиске небольшого отряда мусульман под предводительством старого солдата Тарика. Вестготская империя представляла собой смешение народов и языков, многие из которых были наследством от прошлых времен. В ней оставили свой след иберы, финикийцы и многие другие. Финикийцы были семитским народом, расселившимся вдоль побережья, они открывали торговые предприятия и посылали корабли в Атлантику. Их суда и корабли из Карфагена, бывшего когда-то финикийской колонией, огибали Африку, ходили на Скиллийские острова за оловом, достигали берегов Бретани и проникали в Северное море. Поскольку каждый мореход ревниво хранил тайну происхождения своих товаров — природных материалов и изделий рук человеческих, мы, вероятно, никогда не узнаем истинных пределов их путешествий.

Греки, римляне, вандалы, готы — все вторгались в Испанию и все проложили здесь свой след. Вторгающиеся армии прежде, как и теперь, оставляли за собой вспышку повальных беременностей, навсегда разрушая миф о чистоте расы.

Я никогда не уставал бродить по улицам, одна из которых, как в свое время поведал мне солдат Дубан, имела в длину десять миль и вся, из конца в конец, освещалась по ночам. Берега Гвадалквивира были окаймлены рядами домов из мрамора вперемежку с мечетями и садами. Вода подавалась в город по свинцовым трубам, так что на каждом шагу встречались фонтаны, цветы, деревья и виноградники.