Походы и кони

Один соскочил и подобрал щенка.

– Осторожно, ты, своими лапищами – он же маленький.

Что это такое? После гогота над дерганьем умирающего? Человек – великая тайна, но и большая сволочь.

Не доходя до Брыньковской, обе батареи остановились. Один солдат, отошедший для натуральной потребности, вернулся бегом.

– Там в двухстах шагах окопы и красные в них.

Полки прошли, не заметив их. Они были уже с той стороны станицы. Никаких наших частей поблизости не было. Мы были сильно обеспокоены. Все же установили орудия и пулеметы и послали разведчиков. Рота красных вышла из окопов и сдалась нам. Нас это вовсе не устраивало. Мы боялись наших пленных. Батареи беззащитны во время движения. Но мы, конечно, этого не показали. Обращались с ними сурово и повели в станицу. Там, к нашему большому облегчению, стояла на площади большая толпа пленных и несколько казаков их охраняли. Мы сдали им своих пленных, легли на землю и заснули. Но спать долго нам не пришлось. «По коням! Садись. Рысью!» – Бабиев звал нас.

Бой у Ольгинской

Мы узнали, что красная кавалерия заняла у нас в тылу Ольгинскую, посеяв панику среди обозов и раненых. Константиновские юнкера храбро оттеснили красных, но нужно было спешно идти им на выручку. Бабиев вернул зарвавшиеся полки. Дивизия собралась и развернутым строем двинулась на Ольгинскую.

Мы прошли мимо красного разъезда, который по ошибке принял нас за своих и так перетрусил, поняв ошибку, что даже не решался удирать, а мялся на месте.

Мы с хода ударили по красной кавалерии. Бой был очень упорный. Наш взвод, два орудия, под начальством капитана Малова, командира взвода, послали на крайний правый фланг. Наших частей с нами не было. Против нас лава красной кавалерии и бронепоезд, который регулярно посылал нам шестидюймовый снаряд с небольшим перелетом, снаряд за снарядом и все по тому же месту. Укороти они на одно деление – и от нашего взвода остались бы рожки да ножки. Тогда я подумал: плохо стреляют без офицера. А сегодня я думаю, что стрелял именно офицер и стрелял очень хорошо. Он, очевидно, нас щадил и стрелял так, чтобы с броневика казалось: все попадания.

Нас беспокоила красная кавалерия. Несмотря на наш огонь, она к нам продвигалась. Малов не отличался ни храбростью, ни хладнокровием. Он посеял у нас панику, вдруг заорав истерическим голосом:

– Назадки! Галопом!

Положение вовсе не было трагическим, и можно бы было отойти и рысью. Но паника заразительна. Мы бросили два лотка со снарядами и поскакали наутек.

В это самое время нам навстречу адъютант Бабиева вел на подмогу наших пленных, которые храбро бежали в бой и отбили красную кавалерию. Мы были очень пристыжены, что бросились бежать слишком рано и без особой надобности.

Все зависит от начальника. С Бабиевым мы были львами, а с Маловым мышами. Я не имел склонности ни к тем, ни к другим, а предпочитал работать под командой Шапиловского, который делал работу хорошо и не очень рисковал.

Бой затягивался. Мы отбили красных, освободили станицу и наши обозы, но не смогли нанести красной коннице решительного поражения. Стало очевидно, что красным удалось сосредоточить большие силы, во много раз превосходящие наши. Под вечер мы находились около Бабиева, когда появился самолет. Мы расстелили простыни на земле, самолет снизился и кинул коробку, в которой был приказ генерала Улагая нашей дивизии присоединяться к главным силам, которые находятся у станицы Ново-Николаевки. Как я уже сказал, это был условный код, который значил: отступать в плавни. Но мы крепко верили в наши «главные силы» и только удивлялись, что не слышим их орудий. (По запискам генерала Врангеля, главные силы действительно были.)

Тут мне пришлось подтянуть моего друга Леню Александрова. После нашего драпа люди были нервны и робки. Вдруг Леня заныл, смотря на самолет:

– Теперь они нас и с воздуха будут бомбардировать.

– Дурак. Самолет наш и привез нам приказание.

Леня на меня очень обиделся, а люди стали улыбаться.

Дивизия ночевала в станице Ольгинской. Раненых и обозы отправили в Приморско-Ахтарскую с приказанием всем обозам из Приморско-Ахтарской идти через плавни на юг по плохой дороге. Чтобы конвоировать раненых и обозы, послали полки из пленных. А чтобы конвоировать этих последних, послали Константиновское училище. Наша же дивизия запаслась патронами, мобилизовала пустые повозки для будущих раненых и приготовилась к труднейшему фланговому маршу. Впрочем, вру. Мы, простые участники, ничего не знали о намерениях Бабиева и спали безмятежно.

Фланговый марш