Походы норманнов на Русь

В 1025 году через своих гонцов датский король высказал Олафу свои претензии. В ответ норвежский конунг заявил, что, пока жив, он будет защищать свою родину с оружием в руках и не собирается никому платить податей. Сразу же обратился к шведскому конунгу Энунду за помощью и в 1026 году заключил с ним союз. Кстати, хотим напомнить, что именно в это лето Олаф Святой отправил своего подручного, халогаландца Карли, для поездки в Биармию, вероятно, ему необходимы были дополнительно серебро, пушнина, чем так славилась эта далекая северная страна, для ведения войны с Кнутом Великим.

Но не получил Олаф поддержки в Норвегии, недовольных было больше (вспомним того же Торира Собаку), чем тех, кто хотел воевать на его стороне и, как в саге, «становилось ясно, что народ в стране больше не был верен своему конунгу». Кнут Великий воспользовался благоприятной для него ситуацией и в 1028 году, собрав войско, прибыл в Норвегию, созвал несколько тингов, где его провозгласили конунгом.

Потерпев такое сокрушительное поражение, Олаф Харальдссон в окружении верных людей по суше перебрался в Швецию, провел там весну, а когда наступило лето, раздобыл судно и засобирался в дорогу на восток, в Хольмгард, к свояку Ярислейфу.

Жену Астрид и дочь он оставил в Швеции, а Магнуса, своего сына, конунг взял с собой. Ярислейф принял свояка очень хорошо, предложил ему остаться у него и взять столько земли, сколько необходимо для содержания своих людей. Олаф с благодарностью принял приглашение и остался там жить.

Вскоре неспокойно стало на душе у Олафа, он часто предавался раздумьям о том, что же дальше делать. Ярислейф и Ингигерд предлагали конунгу насовсем остаться здесь жить, более того пообещали норвежскому конунгу передать в управление страну, которая называлась Вулгария (V'ulg'ari'a), якобы, являющаяся «составной частью Гардарики», причем народ там оказался некрещеный, а у Олафа был огромный опыт в этом деле. Задумался конунг над заманчивым предложением и пошел советоваться со своими людьми, но земляки сразу стали отговаривать против того, чтобы остаться в Гардарики, и убеждали своего предводителя вернуться в Норвегию. Принятию окончательного решения послужил сон, когда к нему явился Олаф, сын Трюггви, и развеял все сомнения по его возвращению на родину. Он убедил Олафа, что тот должен обязательно вернуться в Норвегию и победить своих недругов.

Когда Олаф принял решение вернуться, он сразу сказал об этом Ярислейфу и Ингигерде. Те снова стали уговаривать, что у них в стране он может получить владения, достойные конунга, просили не ехать навстречу с врагами с таким немногочисленным войском: у него тогда было около двух сотен людей. Но уже ничто не могло остановить Олафа. На прощание конунг Хольмгарда снабдил их всех лошадьми и необходимым снаряжением.

Когда Олаф собрался в путь, Ярислейф и Ингигерд проводили его с большими почестями. Своего сына Магнуса он оставил на попечение конунга Ярислейфа. Примечательны слова, произнесенные Олафом Харальдссоном, когда он передавал сына на воспитание свояку и бывшей невесте: «Думается мне, что нигде моему сыну не будет лучше, чем у конунга Ярислейфа и княгини, которую я знаю как самую выдающуюся из женщин и более чем дружелюбно расположенную ко мне». (Четыре норвежских конунга на Руси, перевод Т. Н. Джаксон.)

Олаф зимой, вероятно на лошадях, добрался до берега моря, а когда наступила весна и сошел лед, его люди стали снаряжать корабли к плаванию. Когда все было готово и подул попутный ветер, его суда от гостеприимных берегов Гардарики ушли в открытое море и взяли курс на родной Норег, где вскоре он найдет свою погибель.

Оставил ли какой след главный герой саги Олаф Харальдссон в отечественном летописании? Прежде чем остановиться на этом, укажем, что существуют другие скандинавские и латинские письменные источники, свидетельствующие о пребывании Олафа Святого на новгородской земле, которые дают, в частности, указание на присутствие в Новгороде церкви Св. Олафа.