Походы викингов

На поединки, по приговору тинга и между знатными бойцами, нередко собирались многочисленные зрители. Мужчина никогда не навлекал на себя более позора, как в том случае, когда не являлся на поединок, независимо от того, сам ли он сделал вызов или получил его. «Кто не пришел, да будет нидинг для всех», — обыкновенное присловье в сагах при всех соглашениях о закончании дела копьем и мечом. В древней исландской истории встречается обычай, очень похожий на тот, который освящен был законом в Упландии и предписывал, чтобы явившийся на поединок вырезал на земле знак и три раза называл нидингом не пришедшего. В Исландии ставили ему позорный столб, на котором писали, что не явившийся должен находиться под гневом богов, носить имя нидинга и никогда не быть терпимым в обществе добрых людей. Для того вбивали кол в землю, с рунами сказанного сейчас содержания, потом втыкали на него убитую лошадь и, сделав отверстие на груди у ней, оборачивали ее головой в ту сторону, где была отчизна не пришедшего поединщика.

Такой позорный столб поставил исландец Эгиль, когда Эрик Кровавая Секира и королева Гунхильда объявили его вне закона, не разрешив ему доказать свои права на женино наследство в поединке с шурином, норвежцем Берганундом, которому покровительствовали король и королева, Пришедши на остров Герле, он взял ореховый кол и воткнул на него лошадиную голову с открытой пастью; обернув ее к твердой земле, он поставил кол в одном ущелье со следующими словами: «Ставлю здесь позорный столб и обращаю это проклятие (Nid) на Эрика и Гунхильду; обращаю его также на богов-покровителей (ladnvaetter), обитающих в этой стране, чтобы все они блуждали без пристанища и не видали отчизны до тех пор, пока не выгонят оттуда Эрика и Гунхильду. Между обидчиком и обиженным было, однако ж, то различие, что последний не обязывался лично являться на поединок, если кто-нибудь другой брался заменить его; напротив, обидчик, волей и неволей, обязан был являться лично.

В каком употреблении в древности был этот обычай защищать свое дело в честном, открытом бою, это можно видеть из рассказов, везде рассеянных в сагах, о знаменитых поединках. Тогдашние люди легко раздражались при действительных или воображаемых оскорблениях. Но как честь в их глазах стоила всего дороже и умы были чрезвычайно чувствительны к обидам, то вообще поединки гораздо чаще происходили по поводу личных отношений, немало за право собственности. Никакая неприязнь не оставлась без отмщения; ни одно обидное слово не сносилось хладнокровно: за это требовали кровавой расплаты.

Впрочем, было также в обыкновении решать поединками и тяжбы о праве, особливо в темных и сомнительных случаях. На это указывает Олаус Петри в своей шведской летописи, говоря о различных родах судопроизводства в древности: «Сначала у норманнов существовал такой обычай, — говорит он. — Если кто имел тяжбу с другим и нельзя было дознаться, кто прав и кто виноват, то тяжущиеся должны сражаться: победитель выигрывает дело». Тогдашние судьи не отличались уменьем раскрывать истину: при том сами, независимые и свободные, они уважали эти качества в других и не имели духа осуждать по одним предположениям; желали для своих приговоров ясной для всех и несомненной правды; оттого в тех случаях, когда совсем невозможно было дознание истины или примирение соперников, для тогдашних судей оставалось одно только средство: отдавать дело на суд невидимых и всеведущих сил[361] или соглашаться, если один из соперников вызывался доказать свое право в честном бою, по недостатку лучших доказательств.

Как свидетельствуют исландские древности, этот обычай принят был на всем Севере. Сага об Эгиле, столь же важная, как и любопытная по описаниям древних северных обычаев, рассказывает, что некто Атли, по случаю спора о наследстве с исландцем Эгилем, богатырем саги, был приглашен соперником на Гулатинг[362] в Норвегии, но когда Атли, по собственным словам саги, отправился на тинг со свидетелями, которые должны были присягать в этом, деле, Эгиль подошел к нему и сказал, что не хочет его присяги за свое добро. «Скажу тебе другой закон, — продолжал он, — выйдем здесь на поединок: кто победит, того и имение». Эгиль говорил правду: действительно, был и такой закон, и старинный обычай, что всякий, какое бы дело он ни защищал, имел право вызывать на поединок противника. Атли отвечал, что он не прочь от поединка, потому что «ты, — продолжал он, — предлагаешь мне то же, что и я предложил бы». Поединок назначен; на поприще сражения приведен вол для принесения в жертву будущим победителем. Атли и Эгиль долго обменивались тяжелыми ударами. Наконец, когда Эгиль заметил, что Атли не ранен ни одним мечом, бросился на него, повалил и грыз ему горло.[363] Затем, чтоб показать свою удаль, схватил он вола за рога и бросил его с такой силой на воздух, что у него выскочили затылочные кости.[364]