Походы викингов

Рунический камень в приходе Sandsjo в Смоланде поставлен предкам, имена которых исчислены в шести восходящих коленах. Другой — в Рокстаде, в Хельсингеланде — исчисляет предков в 12 коленах. На многих рунических памятниках означены места жительства тех, кому они поставлены, имена дворов или целых поместий, которыми владели эти лица; встречаются также разные подробности о распространении рода, родовых отношениях и наследственном праве. Так, вдова Инга на памятнике, поставленном ею мужу в Сэмингундре в Упландии, сказывает, что он, Рагнфаст, был владельцем этого двора после отца своего, Сигфаста. Когда же умер и сын ее, Рагнар, законный наследник она сообщила за известие на собственном памятнике близь Вреты, что этот двор достался ей после сына. По смерти ее во вторичном супружестве двор перешел к ее матери, бывшей еще в живых, Гейрлеге, которая, в доказательство своих прав на него, также и на другие доставшиеся ей дворы, велела вырезать следующее известие: «Гейрмунд и Гейрлета…; у них был сын; отец утонул, после того умер сын (отчего Гейрлега и получила наследство после сына); потом она вышла замуж за Геттрика… и имела детей, из которых одно умерло; ее звали Инга; она вышла замуж за Рагнфаста в Снотестаде; сначала он умер, а потом и сын; она (Инга) была наследницей своего сына; потом вступила в брак с Эйриком и скончалась; тогда Гейрлега стала наследницей дочери, Инги». Это один из древнейших актов на владение, какой только может представить Швеция.

Одно приложение к вестготскому закону, где идет речь о лагманах в Вестготландии, говорит об Эскиле, тамошнем лагмане, в начале XIII века, что он «везде собирал законы и занимался их исследованием», разобрал их с великим умом и особенной проницательностью. Итак, они уже были написаны, но не все собраны в одну книгу, а разбросаны по разным местам; он должен был также и разобрать их, употребить много размышления и остроумия для отыскания в них истинного смысла, может быть, потому, что язык их был для него непонятен, выражения устарелы, содержание сильное и краткое.

Что то же самое случилось и с древними упландскими законами, прежде нежели они подвергнуты были переработке, в исходе XIII века, видно из утверждения королем, Биргером, этих законов в их улучшенном виде. Там сказано о древних законах, что «до сих пор многое в них выражено кратко и не так ясно, как надобно, многое не для всех справедливо, темно и затруднительно для общего разумения»; также, что «они рассеяны были во многих сборниках». Вестготский и упландский законы, до переработки и исправления их в конце XIII века, сохраняли свою древнюю языческую форму; эти с некоторой основательностью можно заключить из следующих слов предисловия к этим законам: «Все недостающее к языческом законе мы помещаем в приложении в начале этой книги, согласно христианскому праву и церковным законам». Если эти древние законы еще в языческое время преданы были письму (в чем нет никакого сомнения после того, что мы сказали сейчас), то в первые века христианства необходимы были дополнения к ним, как и ко многому другому, требовало развитие государства, потому что в течение долгого времени могли встречаться новые случаи. Это также одна причин переделки упландского закона, приводимых королевским подтверждением, если только эти замечания не относятся к дохристианскому периоду.

Эти причины делают весьма вероятным, что такие начертания древних правил закона ведут свое начало из времен язычества. Не подвержено также никакому сомнению, что по мере того, как рунические буквы становились известнее и употреблялись для пособия памяти, ими пользовались. Также для лучшего сохранения законов в памяти граждан лагманы, ежегодно обязанные публично читать законы, прежде всего напали на мысль с помощью письма сохранить их от забвения, как для себя, так и для потомства.

Вероятно, рунами было написано то письмо, которое принес с собой в Хагу Ансгарий от короля Бьерна. Его писал сам король буквами, бывшими в употреблении в Швеции. О предавании письму песен еще в языческое время, по крайней мере, в некоторых случаях, свидетельствует не только достоверная Сага об Эгиле, которую приводили мы выше, но и многие места в других сагах.

На употребление рун, как письмен, указывают также мифические письмена Старшей Эдды, самые древние дошедшие до нас памятники баснословия и поэзии скандинавов. Руны чертились установительницами закона, норнами, обрекавшими на смерть воинов и возвещавшими чадам мира приговоры судеб. Первый из богов чертил усовершенствованные, великие, сильные руны.