Читаем Походы викингов полностью

Последние нашли Исландию хорошей страной, потому что там в зимнее время скот сам находил себе пищу, рыба водилась во всех водах, не было также недостатка в лесе, но больше всего потому, что там нечего было бояться притеснений Харальда и его жестоких людей. Молва о том разошлась далеко, и из Свейской земли многие переехали на этот остров. Прежде умы раздражались легко при малейшей обиде; притом скандинавы меньше всего могли сносить несправедливость и не любили подчиняться отношениям, не соответствующим их гордому и независимому духу; оттого-то некоторые по неудовольствию, другие по принуждению, как нарушители общественной тишины, не ожидая безопасности и мира на родине, покидали ее навсегда и искали себе убежища в других местах; многие, особенно такие, у которых не было ни дворов, ни какой-либо недвижимой собственности, из страсти к путешествиям охотно уходили в другие страны для поселения.

Landmans-maenner назывались в Исландии самые первые поселенцы на острове и первые строители тамошних дворов; в их числе находят Тора Кнаппа, уроженца Швеции, сына Бьерна на Хаге, занявшего страну от реки Стиллы до реки Тунгу и жившего в Кнапе; Тормода Сильного, также шведа, объявленного вне закона королем Бьерном на Хаге, и Фридлейфа из готского государства, который занял весь Слетахлид с Фридлейфсдалем и жил сам в Хольте.

О Бьерне, именитом человеке в готском королевстве, рассказывают, что он имел тяжбу с Сигфастом, зятем ярла, или короля, Сольвара в Готаланде (Готландии). Сигфаст пришел и с помощью своего тестя овладел поместьями Бьерна. Этот навьючил 12 лошадей серебром, все остальное отдал жене, Глифе, и сыну, Эйвинду, и пошел с одиннадцатью спутниками на запад в Норвегию, к Герсену Гриму на Агдире, но сначала сжег Сигфаста с тридцатью его женами, ночью, в его собственном доме, Герсен принял его по-дружески, но смотрел жадными глазами на серебро и подкупил одного человека убить Бьерна ночью. Бьерн однако ж совладал с убийцей, великодушно подарил ему жизнь, но оставил дом Грима и пошел к другому сильному норманну, по имени Эндотт Краке. С ним прожил он зиму, потом отправился в морской набег. Жена его, Глифа, умерла Готланде, и он женился на другой, сестре Эндотта, Хельге, которая родила ему сына, Транда. Эйвинд и Транд были великими воинами и ходили в набеги. Тогда в Ирландии, в числе прочих королей, царствовал один, по имени Кьярвал. У него в войске служил Эйвинд и женился на королевской дочери, Рофорте. С ней прижил он сына, по имени Хельги, и оставил для воспитания на Седерских островах. Спустя два года Эйвинд и Рофорта вернулись на эти острова и нашли, что у сына их прекрасные глаза, но зато он очень худощав, поэтому назвали его Хельги Тощим и взяли с собой в Ирландию.

Этот Хельги, бывший отцом двух сыновей и многих дочерей, отправился с женой и детьми в Исландию. Сначала он проживал на месте, называемом Гармундастад. Там перемерз почти весь скот, взятый им с собой, потому что зима была очень сурова. Он собрался и поплыл в другое место, где в одной долине выпустил двух поросят, одного борова (galt) и свинью. Спустя три года развелось там до 70 свиней, поэтому это место и получило название Свиной долины (Galltarbamar). Перебывав в разных местах за первый год и осмотрев каждую сторону острова, взял он наконец во владение землю между двумя мысами, Сиглунесом и Рейнеснесом, зажег большие огни на устьях рек и, освятив таким образом землю, разделил ее на участки между сыновьями, зятьями и прочими товарищами. Место, на котором сам жил, названо было Христовым мысом, потому что Хельги был крещен и веровал в Христа, хотя больше надеялся на Тора, молился ему в морских набегах и важных случаях, почему и говорили о нем, что он «очень смешанной веры».

Потомки Хельги разошлись далеко по острову: они заселили и возделали значительную часть Исландии. От одного из сыновей его, Рольфа, по матери происходил отец северной истории, известный Снорри Стурлусон, лагман в Исландии в XIII веке, и Хаук Эрлендесон, также лагман в XІІI и XIV веках, тот самый, который, по древним сказаниям, сочинил Landnamabok, книгу о первом населении Исландии, сообщающую самые верные и полные сведения обо всех владельцах различных мест на острове, кто были их предки и потомки и какие дела они совершили.

Из этой книги видно, что Хельги был родоначальником многих знатнейших семейств и славных людей Исландии. Брат его, Снебьерн, и дядя, Транд, первый — сын Эйвинда, последний — Бьерна, также поселились в Исландии; жилище первого называлось Ваттенсфьорд, последнего — Трандальгот.

Торир Снепилль, зять лагмана Торгнюра в Свейском государстве и сын сильного викинга, Кетилля Бримелля, также переселился в Исландию, учредил свое жилище в роще, которую содержал в большой чести, и был родоначальником великой семьи, распространившейся далеко по острову. И другие из первых обитателей Исландии вели свой род по отцу или матери из Свейского и Готского государства.

Перейти на страницу:

Все книги серии Историческая библиотека

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций
1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций

В монографии, приуроченной к столетнему юбилею Революции 1917 года, автор исследует один из наиболее актуальных в наши дни вопросов – роль в отечественной истории российской государственности, его эволюцию в период революционных потрясений. В монографии поднят вопрос об ответственности правящих слоёв за эффективность и устойчивость основ государства. На широком фактическом материале показана гибель традиционной для России монархической государственности, эволюция власти и гражданских институтов в условиях либерального эксперимента и, наконец, восстановление крепкого национального государства в результате мощного движения народных масс, которое, как это уже было в нашей истории в XVII веке, в Октябре 1917 года позволило предотвратить гибель страны. Автор подробно разбирает становление мобилизационного режима, возникшего на волне октябрьских событий, показывая как просчёты, так и успехи большевиков в стремлении укрепить революционную власть. Увенчанием проделанного отечественной государственностью сложного пути от крушения к возрождению автор называет принятие советской Конституции 1918 года.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Димитрий Олегович Чураков

История / Образование и наука
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Гражданская РІРѕР№на в Р оссии полна парадоксов. До СЃРёС… пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря СѓР¶ о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись СЃРІРѕРё собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает РїРѕРґСЂРѕР±ного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок. Р'СЃРµ это уже сделано другими авторами. Его цель — дать ответ на вопрос, который до СЃРёС… пор волнует историков: почему обстоятельства сложились в пользу большевиков? Р

Алексей Юрьевич Щербаков

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука