Похороненный дневник

Джаспер понимал, что ему не дано решать, с кем жить, но все равно задумался, просто чтобы сделать отцу одолжение. Дядя Лео был суров, но справедлив. И кажется, даже простил племянника за опрокинутую разбитую лампу. Затем Джаспер вспомнил, как тетя Вельма качала его в своих объятиях. «У каждого ребенка множество матерей, а у каждой матери множество детей».

— Да. Мне у них нравится, пожалуй.

— Хорошо. — Еще раз сжав ему ладони, отец выпустил их. — Пока ты опять не попытаешься спалить амбар, думаю, они будут рады твоему возвращению. Но ты не волнуйся. Я никуда не денусь. Буду навещать каждые выходные. Ты — лучшее, что у меня есть. Никогда не забывай об этом.

Джаспер изобразил улыбку, но у него оставалось еще множество вопросов, требовавших ответов.

— Пап?

— Да, сын?

— А что тот детектив?

Прежде чем ответить, отец твердо посмотрел ему прямо в глаза:

— Почему ты спрашиваешь?

— Миссис Карбо сказала, он может отправить меня в приют.

Потянувшись вперед, отец сжал Джасперу плечи.

— Только через мой труп. Никто тебя никуда не отправит, слышишь? Не бывать этому. Я им не позволю.

Он притянул к себе мальчика и крепко его обнял. Джаспер был удивлен: он мог бы на пальцах одной руки пересчитать, сколько раз отец обнимал его по-настоящему. Люди редко так обнимаются. Он мог бы совсем растаять в этих объятиях, если бы не дрожь в отцовских руках… и ощущение, будто Уэндел что-то скрывает.

Глава 36

Тогда вы и увлеклись алкоголем?

Лежа на кушетке, Джаспер крутил в руках мамино ожерелье и пытался вспомнить все, что абсолютно точно знал о своей маме. Она пила кофе горьким, не подслащивая. «Сахар только скрывает подлинный вкус напитков, Джаспер», — говорила она, заняв свое утреннее местечко у кухонной раковины. Перед тем как уйти на работу, она непременно выпивала две чашечки горького кофе. Едкий кофейный осадок сохранялся на щеке, когда мама целовала его на прощанье.

Подняв руку, Джаспер коснулся лица и зажмурился, чтобы сдержать поток слез.

Она любила танцевать. Однажды она обучила его всем па фокстрота прямо в их маленькой гостиной. «Левая, теперь вместе, вверх… Правая, теперь вместе и назад. Неплохо получается, Джаспер. Движения должны быть легкими. Не толкай партнершу по всей танцплощадке. Просто двигайся уверенно, и она последует за тобой. В этом весь секрет, малыш…»

Должно быть, Джаспер вновь задремал. Встрепенуться его заставили громкие сердитые голоса в коридоре за дверью его комнаты. Что-то с шумом ударилось о стену.

— Не смей пробовать на мне свои шаманские штучки! — орал мужской голос. — Это не по-христиански. Пшел прочь!

— Сэр, у вас глубокий порез. Я наложу швы, — спокойно прозвучал в ответ голос доктора Уайтберда.

— Это обычная царапина, дурной ты ублюдок краснорожий! Мне нужен врач, — пьяное бормотание заставило Джаспера сжаться в темноте.

— Я и есть врач! А вы истечете кровью, если и дальше будете держать руку опущенной. Нужно перетянуть ее жгутом.

За дверью со звоном ударился оземь металлический поднос.

— Это все из-за кучки шулеров в вашем дьявольском казино, нехристи! Ироды… — Джаспер с трудом разбирал слова в гундосом бормотании мужчины за стеной. — Шулера да та туземная шалава, что в стельку напилась на мои кровные… Богом клянусь, меня обобрали!

Что-то гулко врезалось в стену.

— Приведи сюда Мотегу, — сказал доктор кому-то.

При звуках этого имени Джаспер уселся в постели.

— Я звоню Галатасу. Он-то наобещал мне веселый вечерок у язычников. Угости краснокожих девиц парой стаканчиков, говорит. Подбрось им немного деньжат на удовольствия. Они в долгу не останутся, говорит. Дескать, хорошо проведешь время. Брехня собачья! Что это еще за бордель такой?

— Это не бордель! — прогремел голос доктора Уайтберда.

— Черта с два! Настоящий бордель! Вот доберусь до телефона… — бурчал пьяный голос. — Эй! А ну, убрал свои грязные руки! Еще раз схватишь меня… На помощь! Полиция!

Ответил ему густой низкий голос:

— Твоя полиция сюда не сунется. Делай, что доктор велит.

— А если нет? Что ты сделаешь? Выйдешь на тропу войны? — хихикнул пьяный. — Метнешь в меня копье?

— Нет, но с радостью посмотрю, как ты истекаешь кровью, — прогудел низкий голос. — Черная Река закрыта для чужаков.

Пьяный мужчина издал тонкий вопль. Затем что-то громко хлопнуло, и его голос затих вовсе.

— Спасибо тебе, Мотега, — вздохнул доктор. — Помоги поднять его на стол.

— Лучше сбросить в канаву.

— Мы не убийцы, Мотега. Сперва я поставлю его на ноги, а уж потом ты будешь думать о канавах.

— А они — убийцы! — взревел Мотега. — Скольким еще суждено умереть? Сколько полей сгорит? Эта пьяная тварь подожжет их снова и, может статься, ты сам угодишь тогда за решетку!

— Смерть какого-то пьянчуги не вернет ее назад, Мотега. Мы сражались в этой войне много лет назад, и мы ее проиграли… задолго до твоего рождения. Нужно жить в мире с такими, как он, или Великий Ветер сметет нас всех с лица земли. Но ты не отчаивайся, — тихо рассмеялся доктор Уайтберд. — Учитывая, сколько вылакал этот молодчик и сколько крови потерял, завтра он вряд ли вспомнит собственное имя.

— А если ты ошибаешься?