Похоронное бюро госпожи Эльсо

Одевшись в платье из тафты, я накинула плащ и вышла к брату. Он давно не бывал в городе, поэтому неплохо было бы прогуляться вместе с ним. Ладушка дала мне корзинку с провиантом для яна Хароша, так как считала, что любой визит должен сопровождаться дарами. Таков уж был северный уклад жизни.

– Жозель, а ты купишь мне леденец? – спросил Жандаль, стоило нам выйти из дома.

– Яна Лада сказала, что вы с Дималой уже стащили у неё по карамельной конфете, – отозвалась я, поудобнее перехватив корзину. – Поэтому купим леденцов, но съедите вы их с Дималой только завтра. Хорошо?

– Хорошо, – отозвался брат и подал мне руку.

Улица, на которой мы жили, всегда была многолюдной – здесь в каждом доме была какая-нибудь лавочка, так что наша улица ничем не уступала торговой площади. Тут легко потерять ребенка, особенно ближе к обеду, когда народу становится не продохнуть, поэтому Жана я держала крепко, боясь выпустить его маленькую ручку.

Мы зашли в лавку сладостей и купили два больших разноцветных леденца в бумажной обертке, которые я положила в карман плаща. Остановив проезжающий мимо фаэтон, я усадила на сиденье брата и забралась сама, заранее заплатив кучеру пять шэндеев и приказав ехать к похоронному бюро яна Хароша.

– Туда дороже будет, – отозвался ушлый мужичок. – Еще два шэндея надобно добавить.

– Уже по месту, – ответила я, хотя заранее ожидала требования прибавки к плате – все-таки бюро находилось за городом, значит, расходовалось больше энергии магического кристалла.

– Жозель, – шепотом обратился ко мне Жандаль, и я повернулась к ребенку, вопросительно взглянув на него. – Дималка сказала, когда мы вырастем, мне придется на ней жениться. Это правда?

Мне оставалось только хлопать ресницами. Необычный вопрос! И что на него отвечать?

– А ты сам этого хочешь? – спросила я, и ребенок поморщился.

– Конечно, нет! Зачем она мне нужна? Беззубая!

У Дималы уже начали выпадать молочные зубы – раньше, чем у других детей. Я прыснула от смеха и дотронулась пальцем до носика ребенка.

– Тебя никто не заставляет на ней жениться, не думай об этом. Вы еще совсем маленькие, а вот когда вам исполнится по восемнадцать, мы вернемся к этому вопросу. Договорились?

– Договорились, – согласился брат и неожиданно сказал: – А Аэн обещал на тебе жениться?

Неожиданный вопрос брата кольнул прямо в сердце. Как только вспомнил это имя, давно забытое даже мной? Аэн часто бывал у нас, дарил Жану игрушки, но все же брат совсем кроха, чтобы запомнить его. Что творится в голове этого ребенка?

– Ты помнишь его? – тихо спросила я.

– Конечно, – подтвердил Жандаль. – Он подарил мне Дерзкого, помнишь?

Помню! Лошадка-качели, которые они с Аэном назвали Дерзким. Как настоящего скакуна. Я улыбнулась при воспоминании об этом, а брат погрустнел.

– Жаль, что он остался дома.

– Теперь здесь наш дом, – тихо сказала я и приподняла лицо брата. – Все осталось в прошлом. Когда-нибудь у тебя будет настоящая лошадь, а не игрушечная.

– Правда?

– Обещаю, – с улыбкой отозвалась я, и Жан повеселел.

Помнила ли я Аэна? Наверное, это одно из самых болезненных воспоминаний. Мне даже страшно подумать о том, если бы он узнал, как я сейчас живу. Я изменилась, мое окружение изменились, и перед собой мне не стыдно, но вот перед ним – да. Поэтому нам бы лучше никогда не встречаться и никогда не знать друг друга нынешними!

Экипаж остановился перед похоронным бюро. Кучер открыл дверцы, я вышла из фаэтона и протянула руки Жандалю. Доплатив два шэндея извозчику, мы вместе с братом направились к двухэтажному зданию, миновав всегда открытую калитку. Дверь нам открыл Джон.

– Доброго дня, миледи, – поздоровался скелет и наклонился к Жандалю, подав ему руку в белой перчатке для пожатия. – И вас приветствую, маленький милорд.

Жандаль спрятался за моей юбкой, испугавшись скелета. Я улыбнулась и погладила ребенка по голове. Скелет выпрямился – я буквально могла прочесть у него на лице расстройство, но это явно было игрой моего воображения. Дворецкий пропустил нас внутрь дома, я передала ему корзинку с пирогами, и он помог нам раздеться. Жандаль продолжал прятаться.

– Жан, – обратилась я к нему, – тебе не стоит бояться. Джон – «живой мертвец». Это оживленные темным магом скелеты и преобразованные уже магом-артефактчиком в хороших слуг или защитников.

– А где его рука? – шепотом спросил Жандаль.

Джон был одноруким скелетом с протезированной второй рукой из сплетения тонких деревянных жил. Он всегда ходил в черном фраке и белых перчатках, словно настоящий дворецкий из плоти и крови.

– Джон, – позвала я «живого мертвеца», – позвольте полюбопытствовать. Как вы разговариваете? Голосовых связок у вас я не наблюдаю.

– Разговаривать мне помогает магический музыкальный инструмент, заключенный здесь, – объяснил Джон и указал на район горла. – Когда я двигаю челюстью, то синтезатор воспроизводит человеческую речь.

– Удивительно! – воскликнула я.

– Согласен, яна Жозель. Позвольте проводить вас в кабинет яна Хароша. Вашему брату же я могу принести восковые мелки в гостиную, чтобы ему было чем развлечься в ваше отсутствие.