Похоронный марш марионеток

Они молча ехали в лифте. Сантомассимо внезапно смутился и почти пожалел, что пригласил ее к себе. Он не знал, какие слова должен сказать, чтобы возникшее между ними напряжение исчезло. Идя к своей двери, он чувствовал, что в этот вечер все осложнилось и запуталось и они, как рыбки, попали в сети.

*

Под акварелью Джона Марина горела подсветка. Он забыл ее выключить. Грустное настроение акварели бесцеремонно вторгалось в человеческую жизнь. Сантомассимо помог Кей снять плащ, но она его словно не замечала. Все ее внимание было сосредоточено на роскошном диване в стиле ар деко.

— Бог мой… какая мебель! — сказала она. — Антиквариат?

Щелкнув замком, Сантомассимо закрыл дверь. Нажал на клавишу выключателя, и в глубине гостиной мягко засветились два торшера. Он почувствовал, как Кей от восхищения затаила дыхание. Сантомассимо улыбнулся, взял ее за локоть и начал импровизированную экскурсию по гостиной.

— Вся мебель антикварная, — сказал он. — Стул красного дерева, работы Пола Трайба, тысяча девятьсот двенадцатый год. Он достоин занять место в музее. Единственный в своем роде.

Сантомассимо подвел Кей к столу, окруженному высокими стульями, испытывая удовольствие оттого, что держит ее за руку. В таком роскошном интерьере приятнее было находиться вместе с кем-то, нежели одному.

— Эти четыре стула эбенового дерева сделаны Андре Грулем в тысяча девятьсот двадцать пятом году. А стол изготовлен на фабрике Эмиля Жака Рульмана.¹⁰⁸ Эти два кресла — тоже его работа.

Кей скользнула взглядом по изящно изогнутой, блестящей ножке одного из торшеров:

— А это?

— Жан Пюифорка.¹⁰⁹

Она подошла к софе, инкрустированной слоновой костью:

— На нее можно садиться или только смотреть?

Он засмеялся и опустился в кресло рядом с софой.

— Редкой мебелью нужно пользоваться, — сказал он. — Тогда она и становится антиквариатом.

Кей подошла к креслу и провела пальцем по длинному подлокотнику, коснувшись при этом его руки. Он поймал ее пальцы и сжал их. Она игриво отдернула руку, повернулась и окинула взглядом гостиную, задержавшись на великолепных бра, украшавших противоположную стену.

— И все это куплено на зарплату полицейского? — хитро спросила Кей.

— Нет, конечно, — рассмеялся Сантомассимо, — это богатство досталось мне от родителей. Они обожали ар деко и всю жизнь его собирали. Особенно коллекция пополнилась в двадцатые-тридцатые годы, в то время цены были вполне приемлемыми. Когда родителей не стало, моей сестре достались деньги, а мне — мебель.

Он подошел к шкафу орехового дерева, инкрустированному бирюзовыми павлинами, и достал хрустальную бутылку с тем самым бренди, который Кей пила в машине и который, как ему показалось, ей понравился.

— Наверное, они были замечательными людьми, — сказала Кей, принимая из его рук бокал.

Сантомассимо плеснул себе немного бренди, и они чокнулись. Бренди и впрямь был хорош. В нем растворился аромат осени какой-то далекой неведомой страны.

— Да, замечательными. В их сердцах было столько любви и доброты! И они обладали тонким вкусом. А как они готовили! Ну конечно, итальянские блюда. А вот оперу они терпеть не могли.

— Не любили оперу?

— Особенно «Pagliacci».¹¹⁰

Неожиданно он скорчил гримасу, изображая плачущего клоуна:

— И особенно «Vesti La Giubba».¹¹¹

Кей расхохоталась. Он взял ее за руку.

— Есть еще одна достопримечательность, — сказал он.

— У вас, наверное, страховка на миллион долларов.

— Почти. Пойдемте.

— Куда?

— В спальню.

Сантомассимо провел ее в спальню. Еще в темноте Кей почувствовала атмосферу стиля ар деко, а когда он зажег свет, она лишилась дара речи. Платяной шкаф, изящно украшенный перламутром, упирался в потолок. У книжной полки эбенового дерева стояли высокие светильники в макинтошевском стиле.¹¹² Но более всего впечатляла кровать, подходившая скорее для спальни рыцарского замка, владелец которого обладал весьма утонченным вкусом. В длину она превышала восемь футов, в изголовье возвышалась массивная, гладкая спинка, покрытая лаком, а спинка в изножье была украшена в японском стиле — изображениями золотых рыбок и цветущих водяных лилий.

Кей провела пальцем по лакированной живописной мозаике. Неизвестный художник изобразил подводный мир сказочного великолепия, созерцание которого сближало эстетическое удовольствие с эротическим наслаждением.

Сантомассимо приблизился к ней. Кей обернулась и как-то жалобно посмотрела на него. Он не был уверен, что понял ее взгляд, но спросил наугад:

— Вам когда-нибудь доводилось спать на кровати работы Жана Дюнара¹¹³ стоимостью в сто пятьдесят тысяч долларов?

— Нет. А что, это лучите, чем на шестисотдолларовом матрасе «Бьютирест» от «Симмонс»?¹¹⁴

— Намного лучше. Более впечатляюще.

Он поцеловал ее — нежно, едва коснувшись губами. Кей присела на край кровати. Она уже полностью успокоилась. Улыбаясь и внимательно глядя ему в глаза, она легко провела пальцами по его лицу, как до этого по мебели ар деко. Чуть нахмурилась, легкая грусть тронула ее черты. А может быть, ему это только показалось?

— А скажи мне, Великий Святой…

— Все, что угодно.

— Такая звучная фамилия и вдруг — Фред?