Похороны империи

Отовсюду приходили сообщения о самороспуске коммунистических партий национальных республик. В Прибалтике, где уже давно существовали собственные маргинальные коммунистические партии, пытались перестроиться, чтобы выжить в новых условиях, еще не понимая, насколько велик размер катастрофы всего левого движения в мире.

Утром Ельцин приехал к Горбачеву с номером телефона старшего лейтенанта, работавшего в шифровальном отделе Министерства обороны СССР. На этого офицера, согласного сдать своего министра, выйдет Кобец, который сразу после августовских событий станет генералом армии, а Руцкой получит звание генерал-майора. Во многих воспоминаниях, в том числе и в книгах Ельцина, неверно указано, что Руцкой был генералом, когда шел на выборы. Он был полковником. И звание генерала ему присвоил Горбачев сразу после возвращения из Фороса.

Горбачев так не хотел очередного публичного унижения, но Ельцин понимал, как важно убрать Моисеева. Поэтому прямо заявил, что не уйдет, пока Михаил Сергеевич не решит вопрос о новом министре обороны. Горбачев вызвал к себе Моисеева. Когда генерал вошел в его кабинет, Горбачев пояснил, что присутствующий здесь Борис Николаевич считает, что генерал принимал участие в организации и работе ГКЧП. Моисеев выслушал упреки молча, не возражая и не споря. Ельцин протянул записку с номером телефона Горбачеву. Тот поморщился и набрал номер. На другом конце ответил старший лейтенант, который был уже заранее предупрежден о таком звонке. Горбачев представился. Было слышно, как тяжело дышал старший лейтенант, невольно оказавшийся заложником такой опасной ситуации. Михаил Сергеевич включил громкую связь.

– Чем вы сейчас занимаетесь? – поинтересовался он.

– Мы получили указание нового министра обороны об уничтожении всех шифровок, связанных с августовскими событиями, – заученно ответил старший лейтенант.

– Вам все понятно? – посмотрел на Моисеева Горбачев.

Моисеев все понимал. Он мог бы сказать, что это явная подстава, глупая провокация, которую нельзя принимать всерьез. Мог пояснить, что это не его уровень, и старшему лейтенанту не может быть известно о приказах министра обороны, что шифрограммы все равно не уничтожаются, а хранятся в памяти компьютеров, что он, как первый заместитель министра обороны, был обязан выполнять приказы своего командира – маршала Язова. Он мог многое сказать. Но он был настоящим офицером и порядочным человеком, поэтому не стал оправдываться, понимая, что решение уже принято. Горбачев посмотрел на него, словно ожидая, что тот все-таки попытается оправдаться, и даже не представляя, какую роковую ошибку сейчас совершает. Возможно, самую главную в своей жизни. Если бы Моисеев остался руководителем Министерства обороны, ход истории мог быть бы другим. Заменивший его генерал-полковник Шапошников еще сыграет свою особую роль в истории распада. Но ничего этого никто из троих собравшихся в кабинете президента людей еще не знал.

– Идите, – разрешил Горбачев, понимая, что Моисеев больше ничего не скажет.

Через несколько дней генерал Моисеев, пятидесятидвухлетний генерал армии, будет уволен в запас. Но Кобец не станет министром обороны. Вместо него эту должность займет командующий ВВС генерал-полковник Шапошников. В КГБ будет решено послать Бакатина, который до Пуго возглавлял Министерство внутренних дел и был генерал-лейтенантом, а в само МВД Ельцин предложит Баранникова. «Опрокинутый» Горбачев согласится на все назначения. И это снова будет его большой ошибкой, уже по третьему кругу. Бакатин проявит себя на должности не просто некомпетентным руководителем, он начнет разваливать органы КГБ, а апофеозом его воинствующего непрофессионализма станет сдача США документов о системе прослушивания в строящемся американском посольстве. Этот шаг вызовет такое единодушное неприятие Бакатина, что он будет вынужден вскоре уйти из органов госбезопасности.

Баранников попытается в конце года даже объединить бывшие союзно-республиканские МВД и КГБ в единое суперминистерство безопасности и внутренних дел, но уже через месяц эта структура ликвидируется, и он останется в кабинете Андропова – Крючкова руководителем Министерства безопасности. А еще через два года будет снят по обвинению в коррупции и затем выступит уже против самого Ельцина.

Последний вопрос был о министре иностранных дел СССР. После недолгого обсуждения Горбачев и Ельцин решили остановиться на кандидатуре Бориса Панкина, посла в Чехословакии. В своей книге «Исповедь президента» Ельцин неправильно написал, что Панкин был послом в Швеции. На самом деле в этот момент Панкин работал послом в Чехословакии.