Похороны Криса

– Отстань! Зачем ты меня то об этом спрашиваешь? У него и спроси!

Мы подождали, когда бандит придет в себя и начали допрос с пристрастием. Если этот эстрадный номер можно было так назвать. Фай угрожал ему, хлестал по щекам, обещал вызвать страшных фээсбэшников. Бесполезно! Бармалей, молча, лил слезы из воспаленных горчичным газом глаз, но разговаривать с нами отказывался наотрез. Только цедил время от времени сквозь зубы:

– Вы все умрете. Я вас буду резать по кускам.

В конце концов, я не выдержал и решил немного изменить тактику допроса:

– Вот, ты красивый парень. И вовсе не похож на террориста. Зачем тебе все это?

– Ненавижу…

– Ты азербайджанец? Я не знал, что азербайджанцы участвуют в терактах. У меня был друг студенческий, талыш. Мне кажется, ты на него похож.

– Вы все умрете!

– Его звали Сулейманом. Ты не Махмед Сулейманович? Хотя какой ты талыш? Талыши мирные люди. Землепашцы и торговцы.

– Ненавижу, – прорычал красавчик и попытался пнуть меня ногой.

Туфля соскочила и, ударившись о стену, свалилась на пол.

– Ничего себе, – протянул Фай, нагибаясь.

Я сначала не понял, о чем это он. Фай поднял ботинок и надавил на высокий каблук. Средняя его часть поддалась и повернулась по оси, закрепленной у пятки каблука. Внутри находились золотые кольца, брошки, зубы. Все это, чтобы не звенеть, было переложено ватой. Фай присвистнул:

– Ого! А ты ему на совесть давишь!

– Ненавижу! – прорычал бармалей.

– Ну и ненавидел бы себе спокойно, где-нибудь в Нахичевани или в Баку. Но ты же к нам в Питер приперся! Сука! Не хочешь говорить – черт с тобой!

И я снова применил шокер.

Когда бандит очнулся в следующий раз, то увидел себя в одних трусах, придавленным трупами подельников. Когда же он посмотрел на нас, то наш внешний вид не просто удивил его. Он его испугал. Меня, скорее всего, тоже бы не привел в восторг вид двух типов, натянувших на лицо плавательные очки и строительные респираторы, а на тело одноразовые полиэтиленовые дождевики. В руках мы держали белые двадцатилитровые канистры, украшенные изображением черепа с перекрещенными костями и надписью «Смертельно опасно». Канистры валялись у меня в кладовке еще с девяностых годов. Мне их за бутылку пива отдал сосед по гаражу. Что в них находилось изначально, я не знаю. Но сосед наливал туда бензин. Я же канистрам применения так и не нашел. Вернее, нашел только сейчас.

Фай выразительно посмотрел на меня, приподнял респиратор и спросил:

– Кислота точно все разъест?

– Да точно, точно! Даже косточек не останется.

– Может, этого все-таки отпустим?

– Ага! Он сдаст нас с потрохами.

Бармалей замычал и завертелся в ванной. Мы его связали и заклеили рот, чтобы соседи больше не прибегали.

– Ванну же испортишь.

– Ничего страшного. Ее давно надо было менять. Лей давай.

Фай рукой в резиновой перчатке открутил крышку канистры и направил ее горлышко в ванну.

– Нет, босс, не могу. Он же живой. Ему больно будет.

– Ну так убей его!

– Тоже не могу.

– Блин! Все приходится делать самому.

Я открыл свою канистру и стал лить в то место, где находились ноги красавчика. Он не мог видеть, что канистра пуста. Зато сразу почувствовал резкий ожог щиколотки и завертелся, как таракан на сковородке. Бармалей не знал, что я всего лишь вскипятил чайник, налил горячую воду в походную фляжку и лью из нее, прикрываясь канистрой. Ощущения от попадания кипятка на ногу мало чем отличались от тех, если бы я лил на его ноги серную кислоту. Он вытаращил от ужаса глаза и замычал как бык на скотобойне. Так умирать ему явно не хотелось. Импровизация помогла. После этого представления он рассказал нам все. Кто его шеф, где находится бармалейское логово и что они собирались сотворить с Питером в день открытия чемпионата. Все это очень страшно. Не хочу пересказывать, но вы догадываетесь. Мы записали на планшет все его показания. Не забыли показать ему паспорта, и он рассказал о людях для кого они были предназначены. Человека на фотографии из паспорта Хамхоева он назвал главарем банды. Звали его вовсе не Тимуром, а Фарухом. Впрочем, возможно, что и это его имя было не настоящим. Напоследок я задал «красавчику» еще один вопрос:

– Кто нас сдал? Как вы узнали мой адрес?

– У Фаруха есть свой человек среди ментов.

– Полковник? Седой такой?

– Я не знаю. Да, Фарух как-то по телефону называл кого-то капитаном. Может, его. И…

– Договаривай!

– И, кажется, его зовут Ренатом.

– Блин! – Фай потер лоб. – Не тот ли это капитан Ренат Мингазович Газизов, что допрашивал меня с Ксюшкой сегодня в ментовке?

– Тебя допрашивали?

– Да. Приехал капитан. Представился Газизовым. Он спрашивал, что мы искали ночью в канале. Это он дал мне свой телефон, по которому я звонил, чтобы ты нас вызволил.

О! Он все-таки всем разболтал. Ох уж этот Трелони! Теперь все понятно. По номеру телефона найти адрес зарегистрированного лица – плевое дело. Господи, сколько же гадов на свете живет! Это я про капитана, а не про Фая.