Похороны ведьмы

Желтый цвет обозначал сдвиг веретена с установленного курса, отклонение от нормы – в основном в пространстве, реже во времени. По городу ходили слухи о каком-то трансфере из Мадрелли несколько лет назад, когда вроде бы веретенопровод закупорило на три месяца, и выданная замуж полгода назад княжна Паталонии, выйдя из веретена, тут же родила герцогу Фрицфурда здорового полноразмерного и правильно доношенного сына. Однако, поскольку еще до свадьбы все средства массовой информации предельно широко и громогласно восхваляли добродетельную и богобоязненную жизнь нареченной местного суверена, а спасательная операция проводилась под личным присмотром телепортовика и проходила в чрезвычайно спокойной обстановке, то эксперты согласно опустили занавес молчания касательно несчастного инцидента. Желтая вспышка предвещала небольшие проблемы – впрочем, тоже не обязательно, поскольку порой опережающее ее веретено успевало исправить курс на последнем участке веретенопровода, именуемого на жаргоне простоты ради "кишкой", и попадало в нужное пространство точно там, где требовалось, быстро, как требовалось, и в требуемый графиком трансфера момент.

У Пекмута фонт Герсельбрюкера не было повода испытывать облегчение при виде икрящегося зелеными отблесками снега за окном. В принципе-то он вообще не должен был отрывать свое ценное внимание от процесса управления огромным, самым крупным в мире телепортодромом и шестьюдесятью четырьмя ланами насыщенной магией земли. Тем более сидя здесь, в огромном, как дворцовая часовня, кабинете.

Здание управления стояло в южной части огороженной забором территории, неподалеку от главных ворот. До сумерек оставалось еще много времени, а лежащий на мураве снег не поглощал серого зимнего света, поэтому Дебрен мог, слегка заострив зрение, заметить реакцию столпившихся перед шлагбаумом людей и животных. Солдаты из охраны телепортодрома спешно сбрасывали обшитые мехом шапки и натягивали на головы глубокие шлемы с выстилкой для ушезащиты. Их собаки выли или захлебывались сумасшедшим лаем. Оказавшийся между въездом и конюшней конь какого-то очередного пассажира встал на дыбы, сбросил хозяина, но не смог вырваться от опытных, привыкших к таким случаям конюхов. С пастбища за оградой в панике удирали зайцы и улетали вороны, в кустах даже мелькнула спина несущегося в лес кабана. Ораторы же – некоторые именовали их демонстрантами – принялись горланить, норовя перекричать друг друга.

Криков, конечно, слышно не было. Люди стояли слишком далеко, а в кабинете были специальные окна с повышенной сопротивляемостью шуму, да к тому же веретено уже вошло в конечный узкий участок "кишки". Свист перешел в яростный вой, заполненный гулом разрядов, но еще не грохотало. Горлопаны, пикетирующие шлагбаум, были старыми практиками и, вероятно, действительно представителями здешней общественности, потому что не удивились и не запаниковали, а принялись активно потрясать шестами, к которым были прибиты щиты с требованиями.

"Больше леса, меньше шума!" – гласила самая большая из надписей. Дебрен начинал свою карьеру в Телепортганзе с практики в роте охраны и из рапортов тамошнего разведывательного пункта знал, что этот транспарант сперли из украденного в ближайшем бору дровяного склада, а тащили его напуганные возможностью увольнения подмастерья лесника. Телепортодром постоянно разрастался, а из-за пронзительных звуковых эффектов, сопровождающих трансферы, поголовье зверья в еще не вырубленных лесах опасно уменьшалось.

"Требуем молока, а не сыворотки!" – писали фермеры. "Не пугайте коров и кур – а то у них молоко скиснет. У коров то есть". "Магический трансфер – гибель сельского хозяйства". "Хотите жить – перестаньте выть". "Перепахать телепортодром!" "Верленская деревня умирает – спасите ее!" "Долой дотационное маримальское продовольствие!" "Тебе нравится потреблять чароактивные, облученные магией яйца?" И наконец: "Герсельбрюкер, дай жить крестьянину!", к чему иногда в приливе огорчения добавляли: "Не то получишь пинка под зад".

Представители могущественного цеха возчиков размахивали богатыми символикой сломанными колесами и полотном для укрытия телег, растянутым между шестами из тележных дышл. Требовали не трансферовать вообще, а если уж трансферовать, то низко и медленно, не сбивать цены, не распространять ложной антивозчиковой рекламы, не плодить возниц-пьянчуг, уважать божеские законы и помнить, что ангелы на небеси – то же, что и птицы, и также, как птицы, боятся гула, производимого трансфертной "кишкой". Грозили кострами и взывали к Инквизиции. Пророчили падение междугородного и прочего сообщения, голод, хаос и конец свободного мира.